Ороро

Сейчас же Ороро был неприятно удивлен тем, насколько простыми, незамысловатыми были здесь дома тэйверов. Он проводил взглядом незнакомых зверей-тяжеловозов, которые тащили волокуши, груженные уже обработанными камнями кубической формы. Всюду стояла пыль, летели опилки, магические вихри, доносились крики и ругань, грохотали тележки, запряженные животными, которых Ороро уже видел у входа в город. Тут и там крупные и сильные пустые тэйверы – и низшие, и средние – таскали камень и дерево, маги – подпирали стены, удерживали крыши, пока их укрепляли специальными растворами. В одной стороне копали яму для фундамента – огромные пласты земли вылетали из расчерченного магической формулой пространства, в другой – заканчивали наносить защитное заклинание, в третьей в ворохе свитков, расправленных на огромном плоском валуне, о чем-то переговаривались средние и высшие тэйверы и чертили какие-то схемы. Поодаль с бдительным видом расхаживали вооруженные стражники.

Они словно бы укрепляли город, неожиданно подумал Ороро. Будто ожидали нападения. Дома были простыми и некрасивыми (неужто среди пустых тэйверов не нашлось художников или резчиков? – почти с обидой подумал Ороро), но еще и прочными – вон какие толстые стены возводят и с какой тщательностью маги выписывают на них защитные формулы. Все здесь были настороже и ходили в доспехах. Но кто бы мог нападать на них – тэйверов! – здесь, в Нижнем мире?

Они с Урурой прошли по широкой улице, провожаемые взглядами. Урура крепко держала брата за руку и, кажется, совсем не обращала на них внимания, а вот Ороро так не мог. Он почти слышал брошенные в спину обвинения, почти видел презрение в непроницаемых черных глазах своих сородичей.

Огромный каменный дом с купольной крышей, к которому они шли, находился у самого подножия гор. По краям ведущей к нему кирпичной дороги стояли стражники. Они вообще были всюду, да и многие горожане, как Ороро уже заметил, были облачены в доспехи. Он машинально поискал глазами тусклое солнце – оно, темно-красное, почти черное, клонилось к закату, и густые тени стремительно охватывали мир. Почему-то в городе это ощущалось сильнее, чем в лесу.

Когда они с Урурой вошли в этот дом, девять кресел из двенадцати перед длинным овальным столом из черного камня были заняты. Позади кресел переливались красными магическими огнями изображения гербов. Видимо, это был своеобразный зал Советов, но дом этот не походил на Дом старейшин в Длинном Поле или в столице, где Ороро однажды побывал: вдоль стен были расставлены столы с какими-то непонятными приборами, огороженные непроницаемым золотистым колпаком, потолки были высоченные, и над головой находились то ли подвешенные, то ли сами по себе парящие кристаллические шары. Взлетев, можно было попасть на верхние этажи, но наверняка должна быть и лестница, размышлял Ороро, насуплено оглядывая незнакомых стариков и старух – представителей кланов высших тэйверов. Урура произнесла длинное торжественное приветствие. Она поклонилась и коротко хлестнула Ороро хвостом. Он опомнился и торопливо поклонился следом за ней, отмечая краем глаз, что помимо старейшин в Доме были еще другие тэйверы, и даже низшие, и некоторые возрастом не уступали ему.

Разве прежде на Советах дозволялось присутствовать посторонним?

Разве они не должны подождать еще троих старейшин?

Одна из старух встала и подошла к ним с сестрой. От ее резкого непроницаемого взгляда стало не по себе – Ороро привык читать людей, как открытую книгу, но сейчас его не покидало ощущение, что открытой книгой здесь был он.

– Юная Уруха, весть о том, что твой брат нашелся, поистине радостная и в той же мере удручающая. Но мы не будем делать выводы, прежде чем не будут предъявлены доказательства в чистоте его крови.

Она кивнула стоявшему у одного из больших каминов мальчишке. Тот торопливо подтащил к столу небольшую каменную чашу. Старуха обнажила кинжал.

– Ночь близится, ни к чему тратить попусту время на очевидные вещи – он полукровка, – мрачно сказал один из старейшин со шрамом на все лицо.

– Это еще не доказано, – сказал другой. Он был таким худым, что походил на оживший скелет. – Ритуал все покажет.

– Я и без ритуала это знаю. Проклятие обошло стороной полукровок.

Старуха тем временем требовательно вытянула ладонь. Ороро оглянулся на сестру, но ее лицо сохраняло ту же непроницаемость, что и лица других тэйверов. Делать было нечего, и он осторожно протянул руку. Старуха немедленно сграбастала ее своими костлявыми пальцами, подвела его к столу, чиркнула ножом по ладони, и кровь тут же хлынула, пролилась на каменную чашу. Ороро ойкнул, обиженно зыркнул на злобную старуху, прижал болезненно пульсирующую руку к груди, не обращая внимания на запачканную одежду. Окружавшие его тэйверы замерли в безмолвии, ожидая вердикт чаши истины. Ороро нащупал здоровой рукой поясок, мешочек, достал тряпицу и прижал к ране. Тряпица мигом пропиталась кровью, и он вспомнил, как Ингрэм долго отстирывал бинты, которыми заматывал его раненое крыло.

– Юный Орохин полукровка, – наконец, сказала старуха.