Оружие Круппа. История династии пушечных королей

И следовал он им с большой охотой, как и его сын Альфрид, будущий глава концерна. По мере того как развивались события тридцатых годов, оба Круппа с величайшим удовольствием поддерживали каждый шаг фюрера, который вел к мировой бойне. В речах, произнесенных 7 и 8 апреля 1938 года, они одобрили аншлюс Австрии; 13 октября 1938 года они рукоплескали оккупации Судетской области Чехословакии; 4 сентября 1939 года они приветствовали вторжение в Польшу; 6 мая 1941 года они с большим восторгом говорили о захвате Бельгии, Голландии, Люксембурга и Франции за год до этого. Им уже не приходилось искать заказов в балканских столицах или в банановых республиках Южной Америки. Размах гитлеровского военного бума и их особое положение в Руре гарантировали им настоящее благосостояние, а также — насколько они могли судить — и будущее. Когда «третья империя» достигла вершины своей мощи, им предстояло стать самой привилегированной фирмой во всей истории коммерции, но и задолго до этого они добились таких преимуществ, что Шнейдеру и Армстронгу — Виккерсу оставалось только рот разевать от зависти.

Например, Альфред Крупп смог построить свой полигон только после капитуляции Франции в 1870 году, когда он приобрел 50 квадратных миль в Меппене, но даже и тогда его помощнику Гроссу пришлось подписать 150 договоров на аренду участков. Гитлер же предоставил Густаву для испытаний целую страну — Испанию. В ночь на 22 июля 1936 года Франко обратился к фюреру с настойчивой просьбой о помощи. Кроме эскадрильи «Кондор», входившей в люфтваффе, Гитлер послал каудильо солдат, большое количество военного снаряжения. Общие затраты Берлина в этом отношении составили полмиллиарда марок. Гражданские инженеры из Эссена отправились в Испанию изучать эффективность массовых бомбардировок, мореходность «Дойчланда», который крейсировал в водах Сеуты, а также боевые качества своих танков и орудий в полевых условиях. Наиболее приятным сюрпризом для Круппа явилась поразительная широта использования, которую показали шесть батарей 88-мм орудий, посланных им армии Франко. Отзывы были настолько хвалебными, что генерал-майор Гуго Шперле переслал их Гитлеру. В разгар наступления франкистов под Теруэлем наследный принц фирмы Альфрид был назначен членом совета директоров фирмы, отвечающим за отделы военного сырья и артиллерийский. Первой важной задачей, порученной старшему сыну Берты, было усовершенствование 88-мм

орудий, о которых он с восторгом говорил, что они «прошли испытания в настоящей боевой обстановке!».

♦ ♦ ♦

Границы Германии, установленные Версальским договором, Гитлер впервые начал разрывать на рассвете 7 марта 1936 года, когда три батальона немецкой пехоты церемониальным маршем перешли рейнские мосты, направились к Ахену, Триру и Саарбрюккену и вновь заняли демилитаризованную Рейнскую область. Очень показательно, как к этому отнесся Густав. Напряжение следующих двух дней было почти невыносимым. Обычно неподвижные лица генштабистов подергивались от тревоги. В распоряжение командующего вооруженными силами Германии фельдмаршала Бломберга было только четыре бригады, находившиеся в боевой готовности; если бы протрубил хоть один французский горн, ударил бы хоть один французский барабан, Бломберг был готов скомандовать «кру-у-угом марш!» и церемониальным шагом удалиться через мосты назад. Тогда последовал бы конец «тысячелетнего рейха», и Гитлер прекрасно отдавал себе в этом отчет. Если бы французы нанесли ответный удар, заявил впоследствии фюрер, «нам пришлось бы уйти, поджав хвост, так как мы не располагали военными ресурсами даже для слабого сопротивления». Наиболее грозным оружием Германии в тот момент были новые подводные лодки Круппа.

Через двадцать дней после этого кризиса, когда стало ясно, что Париж пребывал в еще большем ужасе, чем Берлин, фюрер приехал в Эссен поблагодарить Круппа за плодовитость кильских верфей. Крупп составил программу приема с тем пристальным вниманием к каждой мелочи, которое некогда тратилось только на кайзера. Свыше десяти тысяч крупповцев было согнано в паровозное депо Гусштальфабрик на Холененштрассе. Сейчас этот колоссальный сарай называется «Машиненфабрикен», а в те дни был известен как Гинденбурговский зал. Это было самое большое помещение в Эссене, длиной с футбольное поле и почти такое же широкое. В одном его конце была воздвигнута небольшая эстрада. Пока оркестр играл «Славим, Гитлер, тебя» (бывшее «Славим, кайзер, тебя»), фюрер, Рудольф Гесс и Карл Отто Заур сидели на жестких стульях с прямыми спинками. Затем Крупп представил собравшимся фюрера. После того как Гитлер прорычал одну из самых злобных своих речей, Густав, взглянув на часы, сообщил, что до четырех часов остается несколько секунд. А в четыре он приказал включить все гудки и хотел бы, чтобы все присутствующие встали под их звуки и в молчании «внутренне приобщились» к фюреру. Он хотел, чтобы весь мир знал, «как он почитает нашего великого фюрера Адольфа Гитлера, служению которому он посвятил себя».