Осиное гнездо

— Далеко не каждя, — добавил Дундуков. — Моя клуша, если бы была на вашем месте, все бы испортила, а вы нет, вы, наоборот, растопили образовавшийся вокруг нас лед. Дмитрий Алексеевич даже повеселел, я в этом твердо уверен. Через каких-то полчаса все будет известно. Если он начнет ходить по этажам и заглядывать в кабинеты к сотрудникам, значит беда, либо еще вся злость в нем не выветрилась. А ежели он будет сидеть взаперти, значит, вы победительница и вам полагается приз.

— Вечеринку устроим у вас на дому по этому случаю, — сказал Мавзолей.

После планерки никто не брался за решение важных государственных дел, все стояли на ушах, прислушивались, не громыхает ли Дмитрий Алексеевич по коридору, не скрипят ли двери, открываемые и закрываемые им. Но ничего этого не было… благодаря дипломатическим усилиям Абии Дмитриевны. Хорошо иметь такую сотрудницу, хотя бы одну в коллективе, она как индюшка, сухой из воды выйдет, а если захочет, — сделает так, что перпендикуляр сделается кривым.

75

Дмитрий Алексеевич не выходил из кабинета, никого не принимал, ни с кем не общался по телефону. Он размышлял. «На совещания в Ужгород всегда буду опаздывать, а если этот сморчок, бывший торговец сигарет, начнет фордыбачить, и вовсе не буду являться. Посмотрим, как он поведет себя дальше. А если он поднимет меня на планерке и спросит, как дела, я отвечу: как мама родила, или просто: как в Польше. Письменные донесения, конечно, надо будет посылать, тут ничего не поделаешь, бумага имеет вес, а устно я буду вести себя независимо, весьма независимо. Мои коллеги начнут удивляться, пожимать плечами, спрашивать меня, откуда такая самоуверенность и такая независимость, а я просто подниму указательный палец в небо и скажу: „там“ надо иметь связи, вот так-то, голубчики. Я изведу этого Бидалогу, загоню его в болото, пусть там сигаретами торгует. А потом я возьмусь за заместителя прокурора города Львова Иваненко, этого Пинхасовича, тоже мне отчество — Пинхасович — я покажу ему, как надо работать, преступников разоблачать… еще одну виллу надо купить… недалеко от Парижа за десять миллионов долларов. Надо, чтоб там был бассейн, финская банька рядышком. Я там буду содержать маленький бордель. Эх, француженки, до чего же коммуникабельный и жизнерадостный народ! Когда я возвращался последний раз из Испании, одна рыжая, глаза с поволокой, чуть не утащила меня. Но я стойко держался. И зря. Больше я так вести себя не буду, хватит вести монашеский образ жизни. Когда тебе за пятьдесят, сами по себе возникают хватательные движения. Кажется, то не успел, это не успел. Дорога кончается, а ты мимо проходишь, по собственной воле отказываешься от удовольствий в жизни. Так нельзя, так не должно быть. Здесь эта сивая овца Дурнишак готова передо мной на дороге распластаться, но она, к сожалению, не вызывает никаких эмоций, она кровь не разжижает, не горячит ее, не заставляет сердце трепыхаться, как у кролика, брошенного в холодную воду. Ну, ты, Берлога — бидалога, опять ты у меня перед глазами. Не возникай, а то, как дам в зубы — ногами накроешься». При этом Дискалюк так грохнул кулаком по столу, что графин с водой подпрыгнул.

В это время в секретарской Леся подкрашивала губки перед большим зеркалом и вдруг услышала рев машин, а затем и увидела мигалки. Мороз по коже пробежал у нее и она, не завершив дело до конца, вскочила в кабинет шефа и произнесла:

— Едут!

— Кто едет, что едет, зачем едет? — очнулся Дискалюк.

Леся пожала плечиками, заморгала глазками с перепугу, а потом вытянула левую руку и закудахтала, как курица в когтях ястреба:

— Та — ам!

Тут Дискалюк вскочил и подошел к окну. То, что он увидел, привело его в небольшой трепет.

— Едет, сволочь. Без предупреждения, каналья.

Но на всякий случай он выскочил в коридор, а затем, машинально, ноги сами его понесли, спустился на первый этаж и очутился на площадке. Эскорт машин уже миновал Осиное гнездо и направился в сторону рынка.

— Никак проголодался, за колбасой поехал, — вымолвил про себя Дискалюк, но побежал вслед за машинами, благо рынок был недалеко. Начальник милиции Ватраленко стоял, вытянутый в струнку, а его сотрудники продолжали прибывать, окружать рынок, дабы не случилось на нем чего-нибудь непредвиденного. Дискалюк ускорил шаги и через какое-то время очутился рядом с Бидалогой. Тот осматривал санитарное состояние лотков и рабочую форму продавцов, спрашивал, сколько что стоит, делал замечания в довольно вежливой форме, а один молодой человек с черной шевелюрой, очевидно корреспондент газеты «Новости Закарпатья» старательно все записывал в блокнот.

Больше всего досталось работникам мясной лавки: здесь был запах, от которого щекотало в носу, а губернатору показалось, что у него голова начинает кружиться.

— Где здесь СЭС, есть она вообще в этом районе?

— Есть, а как же, господин Берлога, — сказал Дискалюк, прикладывая руку к головному убору. — Я есть глава администрации, которого вы собирались сменить, но я думаю, что …