Осмысление моды. Обзор ключевых теорий

Опыт манекенщиц также уже становился предметом рассмотрения в контексте концепции послушных тел. В своем этнографическом исследовании Эшли Мирс пришла к выводу, что их работа – это не что иное, как дисциплинарный процесс. Он превращает тела женщин в товар, к качеству которого предъявляются особенно жесткие требования из‐за плавающих норм, отражающих неопределенность гендерных установок и изменчивость запросов рынка; переплетение этих неопределенностей образует матрицу для производства фешен-моделей (Mears 2008: 429–456). Работа моделью переводит гендерную перформативность в профессиональное измерение, а дисциплина и надзор в этом бизнесе служат для поддержания высоких стандартов качества вопреки любой неопределенности. Мирс делает акцент на том, что профессиональная деятельность моделей – это требующий физического напряжения, трудоемкий, болезненный процесс, жестко контролируемый и не допускающий смягчения режима. Фукольдианский подход позволяет выявить процессы, которые обеспечивают жизнедеятельность системы моды. Фуко придавал большое значение визуальности, однако при этом его интересовали не эстетические аспекты, а воздействие, которое оказывают на людей зримые образы. Поэтому паноптизм Фуко может быть использован как модель для исследования механизмов, которые вызывают у потребителей моды нездоровую реакцию на идеализированные образы, увиденные на страницах журналов и подиумах, побуждая их постоянно и чрезвычайно строго следить за состоянием собственных тел.

Если проводниками паноптического взгляда служат публичные дискурсы – здорового образа жизни, правильного питания, фитнеса, всевозможных тренингов или красоты в самом широком смысле, – означает ли это, что он заведомо нацелен на то, чтобы заставить человека стыдиться себя и, как следствие, подчиниться новому дисциплинарному режиму? Мне известна одна статья, где метафора Паноптикона используется для подробного, буквально пошагового, описания действий, обусловленных потребностью в самомониторинге, которой (в данном случае) заражают своих читательниц спортивные журналы (Carlisle Duncan 1994: 48–65). Теории зрительского поведения, из которых в 1970‐х годах родилась более известная теория «мужского взгляда» (Berger 1972; Mulvey 1975; Kaplan 1983; Nochlin 1994), предвосхитили некоторые идеи Фуко, хотя и относились к области психоанализа. Фуко предлагает нам более глубоко осмыслить эффекты доминирующих патриархальных дискурсов, и не только насаждаемые ими идеологические установки, но и вполне осязаемые меры воздействия, которым подвергаются тела женщин. Дискурсы, или режимы упорядочивания знания, получают практическое воплощение на микроуровне тела, и, как утверждает Джоан Энтуисл, сегодня они не менее деспотичны, чем были в XIX веке, когда женщинам приходилось носить корсеты (Entwistle 2000: 20–21). Впрочем, с теориями Фуко скорее ассоциируются экстремальные практики ношения корсета, которые упоминает в своей книге149

Валери Стил, описывая их как своеобразную программу дисциплинарного воздействия на тело (Steele 2001: 155–165). Но Энтуисл подчеркивает важный момент: на дисциплину тела работает множество самых разных моделирующих практик – когда мужчины накачивают мускулатуру в тренажерных залах; когда женщины сидят на диетах, чтобы похудеть; когда люди, недовольные своей внешностью, обращаются к услугам пластических хирургов. Требования, предъявлявшиеся к женскому телу в прошлом, не были более высокими; и, как утверждают и Энтуисл, и Стил, несмотря на то что со временем одежда может стать принципиально иной, отношение к дисциплине тела останется таким же истовым.

Размышления Фуко о дискурсах и их воздействии на тело вступают в резонанс с исследованиями, предмет которых – различные виды униформы, от военных мундиров и форменной одежды персонала гражданских организаций до стилистически унифицированных сарториальных атрибутов различных субкультур. Описанная Фуко модель знания-власти популярна у исследователей и теоретиков, занимающихся проблемой «социального фасада», и некоторые из них на примере униформы описывают, как культура тела способствует повышению гражданской ответственности и упрочению коллективной дисциплины на физическом уровне. Антрополог Брайан Маквей апеллирует к концепции «правительности», чтобы продемонстрировать, как форма, которую в японских школах носят старшеклассники, отражает могущество государственной власти, заставляя учащихся подчиняться «нормализующему взгляду», являющемуся частью педагогической стратегии (McVeigh 1997: 195). Таким образом, коллективная дисциплина униформы – и в первую очередь привычка ежедневно надевать на себя форменную одежду – дает новый ключ к пониманию значимости той роли, которую одежда играет в политических программах. Теории Фуко помогают осознать, что униформа диктует телу свои условия и тем самым формирует определенные типы гражданского сознания.