Основания девятнадцатого столетия

Если есть область, в которой от эллинов можно ожидать меньше, чем ничего, то это география. Если вспомнить прочи­танные произведения: блуждания Одиссея и Ио и т. д. казались совершенно запутанными и благодаря противоречивым ком­ментариям стали еще более запутанными. До времен Алексан­дра греки не уезжали далеко. Но возьмем книгу д–ра Хьюго Бергера (Hugo Berger): «Geschichte der wissenschaftlichen Erdkunde der Griechen» («История научной географии гре­ков»), строго научное произведение, и удивлению не будет конца. В школе мы немного узнаем о Птолемее, его географи­ческая карта кажется нам столь же странной, как и входящие одна в другую небесные сферы. Все это результат времени рас­пада очень совершенной, но с ослабевшей интуицией науки, науки хаоса народов без рас. Если же мы познакомимся с гео­графическими представлениями истинных греков от Анаксимандра до Эратосфена, то станет понятным утверждение Бергера: «Достижения чудесно одаренного греческого народа в области научной географии поистине достойны, чтобы по­трудиться. И сегодня мы на каждом шагу встречаем их следы и не можем обойтись без созданных ими основ» (I, S. VI). Осо­бенно примечательны получившие достаточное распростране­ние знания и здравая сила воображения древних ионийцев. Позднее последовал отход назад, главным образом под влия­нием «презирающих физику, метеорологию и математику, ос­торожных людей, которые хотели доверять только тому, что видели своими собственными глазами или глазами очевидцев» (I, 139). Позднее к ним присоединились такие сильные науч­ные предрассудки, что путешествия «первого полярного путе­шественника» Питея (Pytheas) (современника Аристотеля) с точными описаниями побережья Галлии и Британии, рассказа­ми о ледяном море, наблюдениями долготы дня и ночи в север­ных широтах, всеми учеными древности были объявлены ложью (III, 7, и сегодняшнее суждение III, 36). Филипп Пауличке в своем произведении: «Географические исследования африканского континента» (2–издание, с. 9) обращает внима­ние на то, что представление Геродота об очертаниях Африки было намного точнее, чем у Птолемея. Но последний считался «авторитетом». Этим многоуважаемым «авторитетом» все дело и кончилось. С искренним сожалением констатирую, что мы получили в наследство от эллинов не только результаты — по Бергеру — «их чудесного дарования», но и их выращивание авторитетов, и их доверие авторитетам. Поучительна в этом смысле история учения об окаменелостях органического про­исхождения. С наивностью неиспорченного воображения древние греки задолго до Платона и Аристотеля признавали в раковинах на вершинах гор и даже в отпечатках рыб то, что есть. Такие ученые, как Ксенофан и Эмпедокл, построили на этом учение об истории развития и геоциклическое учение. Однако авторитеты объявили такое предположение невероят­ным. Когда количество фактов умножилось, с ними было по­кончено с помощью чудесной теории vis plastica,⁴⁶

и лишь в 1517 году один человек отважился высказать давнее мнение, что вершины гор были когда–то дном моря: «В год Реформации после полуторатысячелетнего перерыва вновь пришли к мнению античности».⁴⁷

Фракасториус (Fracastorius) был, однако, довольно одинок в своих взглядах, и если есть желание изме­рить это — что сегодня действительно сложно из–за развития наук — как великую, достойную почитания истину в глазах этих древних поэтов (Ксенофан и Эмпедокл были в первую очередь поэтами и певцами), то я рекомендую почитать Воль­тера, который еще в 1768 году осыпал остротами палеонтоло­гов.⁴⁸

Так же забавны судорожные попытки его скептицизма защититься от очевидности. На перевале Мон–Сени нашли уст­риц: Вольтер считает, что они упали со шляп римских пилигри­мов! Близ Парижа были найдены кости гиппопотама: Вольтер считает, что это у любопытного в кабинете хранился скелет гиппопотама! Мы видим, что скепсиса мало, чтобы стать зор­ким.⁴⁹

И напротив, древнейшие сочинения дают нам примеры своеобразной проницательности. В «Илиаде», например, По­сейдон называется «потрясающий землю», этот бог, т. е. вода, точнее море, всегда называют причиной землетрясений, что точно согласуется с данными современной науки. Но это я при­вел только в качестве контраста ограниченности героев так на­зываемого «Просвещения». Более наглядные примеры очищения действительности от видимости находим в области астрофизики, а именно в школе Пифагора. Учение о шарооб­разности Земли встречается уже у самых ранних его последо­вателей, и даже многое фантастическое в их представлениях очень поучительно, так как содержит будущее правильное in nuce.⁵⁰ Так у пифагорейцев со временем к учению о шарообраз­ности Земли и об отклонении орбиты Земли присоединилось учение о вращении вокруг оси и движении вокруг центра в пространстве, подкрепленное Филолаусом (Philolaus), совре­менником Демокрита. В следующем поколении гипотетиче­ский «центральный огонь» был заменен Солнцем.