Основы этнополитики

Второй класс — умные и искусные люди, которые не обладают творческим духом, но умеют схватывать, разрабатывать и улучшать чужие идеи… Первые два класса взаимно дополняют друг друга.

В третий класс входят люди со средним уровнем интеллекта или ниже среднего. Для них характерно состояние, именуемое “духом стада”. Они поддаются обучению и, не имея своих идей, могут усваивать чужие. Они не могут сами развивать усвоенные идеи и потому противятся любым новшествам. Они думают, будто обладают всеобщей истиной, сохраняя приверженность к ней с инертностью массы.

Четвертый класс — неполноценные люди, не способные производить, открывать или комбинировать, или усваивать чужую культуру»[413].

На четыре группы делил людей и величайший мыслитель античности Аристотель, причем первые три были выделены в общность «знатные», а четвертая представляла собой «народ». К первым относились жрецы, политики и собственники, служащие обществу умом, знаниями и имуществом («совещающиеся о государственных делах, в чем и находит свое выражение политическая мудрость»; «те, кто служит народу, т. е. занимает государственные должности»; «те, кто служит государству своим имуществом и кого мы вообще называем состоятельными»), а к «народу» — различные профессиональные группы: ткачи, земледельцы, кожевники, плотники, кузнецы, пастухи, оптовые и розничные торговцы, моряки, военные, рыбаки и т. д. Такое естественное разделение общественного труда Аристотель считал прекрасным, поскольку «необходимо иметь таких людей, которые могли бы быть должностными лицами, исполнять государственные повинности или непрерывно, или с соблюдением очереди» [Политика, 1291-а].

При этом надо помнить, что общество времен Аристотеля содержало в себе огромный слой рабов, в несколько раз количеством превосходивший состав свободных, но по роду занятий абсолютное их большинство также относилось к четвертой категории. И Аристотель объяснял и оправдывал это естественными причинами, поскольку «во всем, что, будучи составлено из нескольких частей, непрерывно связанных одна с другой или разъединенных, составляет единое целое, сказывается властвующее начало и начало подчиненное. Это общий закон природы, и, как таковому, ему подчинены одушевленные существа» [там же, 1254-а]. А значит, «полезно и справедливо одному быть в рабстве, другому — господствовать, и следует, чтобы один подчинялся, а другой властвовал и осуществлял вложенную в него природой власть» [там же, 1255-б]. Эту мысль Аристотель подчеркивал неоднократно: «Одни люди по природе свободны, другие — рабы, и этим последним быть рабами и полезно, и справедливо» [там же, 1255-а]. И разъяснял, что раб по природе — это «тот, кто может принадлежать другому (потому он и принадлежит другому) и кто причастен к рассудку в такой мере, что способен понимать его приказания, но сам рассудком не обладает» [там же, 1254-б].

Запомним этот важнейший тезис античного обществоведа, определившего весь дальнейший ход европейской мысли: рабы «по природе» — это те, кто способен только на физический труд, а к умственному, духовному труду неспособен или способен сравнительно мало. Так обобщил лучший ум своего времени опыт пяти тысячелетий эксплуатации человека человеком.

А за две с половиной тысячи лет до Аммона и за триста лет до Аристотеля аналогичную классификацию людей по четырем группам ввел не кто иной как китаец Конфуций. Он говорил: выше всех стоит тот, кто все знает от рождения; на втором месте — тот, кто жадным учением сам постигал премудрость; на третьем — тот, кто прилежно учился, чему его учили, а на самом последнем — тот, кто ничему так и не может научиться, как его ни учи. И здесь, как видим, природные способности, врожденный интеллект играют роль стратификационного механизма. А страт тоже четыре: не больше и не меньше.

Вполне понятно, что первых всегда в любом обществе — лишь единицы (обычно 2–4% от всей популяции), вторых — немногим более (до 10–12 %), а больше всего третьих и четвертых.

Еще более понятно, что уравнивание в правах и возможностях людей, от рождения столь различно одаренных, столь явно предназначенных к различным общественным ролям и поприщам, — есть величайшая и опаснейшая несправедливость.

Разделение общества на классы и сословия, состоявшееся примерно 6–7 тысяч лет до н. э., так или иначе соответствует четырем естественным стратам, оно унаследовало в огрубленном виде природную стратификацию, существовавшую в первобытной общине, а до нее (с точки зрения эволюционистов) в стаде приматов и гоминид.

Это разделение укоренено в природе человека[414].