Основы этнополитики

Наконец, вот финальная фраза, итог книги, ее квинтэссенция. Общая высокая культура-де «определяет “нацию”. Тогда, и только тогда, такая нация/культура становится естественной единицей и не может нормально функционировать без собственной политической раковины — государства» (289).

Можно подумать, что свои государства были и есть только у высококультурных наций! (Уж не были ли таковыми вновь образованные латиноамериканские государства?) Конечно, образованность может открыть нации глаза на собственное существование. Но она не может сделать нацию нацией.

Между тем, характеристика современной европейской «высокой» культуры, которую дает Геллнер, на самом деле — просто убийственна:

«Век всеобщей высокой культуры… Средний университетский профессор или учитель может быть заменен человеком непреподавательской профессии с необычайной легкостью и без большого или вообще без всякого ущерба для дела» (88–89).

Хороши же преподаватели на Западе! Впрочем, такого, как Геллнер, болтуна и впрямь можно заменить без ущерба хоть дворником со средним образованием. Но это свидетельство лишь ужасной профанации, снижения уровня западной профессуры — не более того. Если разница между учителем и учеником пропадает, это значит, что учитель просто перестал расти, и его пора менять.

Старый амбициозный еврейский балбес Эрнст Геллнер не знает ничего, о чем берется судить: ни истории культуры (письменности, книги, образования), ни истории общественно-исторических формаций, ремесел, промышленности, науки. Он путает не только «нацию» и «национальность», а также нацию и национальную культуру, но и нацию и государство, что вообще типично для англосаксонской лингвистической, а вследствие того и научной традиции. Он не способен оперировать фактами, примерами. Он не дает ссылок (почти) или ссылается на таких же выдумщиков. Кругом — одни выдумки! Руритании с Мегалломаниями… При этом Макса Вебера, на которого он опирается, сам же Геллнер тоже характеризует как выдумщика. Смех и грех…

Вот вам лицо и плоды западной «науки мнений»!

Нет, привязка к современной культуре явно не годится для датировки наций и национализма, это ложный критерий.

2. Нации и индустриализм

Переходим ко второму критерию.

Геллнер напоминает нам о своем марксизме. Ключ к пониманию национализма, уверяет он нас, — «в способе производства, преобладающем в данном обществе» (8). Ибо «накал национализма в девятнадцатом и двадцатом столетиях есть отражение и следствие индустриализма — способа производства, возникшего и распространившегося именно в этот период» (6).

Геллнер разделяет историю человечества на «три основные стадии: доаграрную, аграрную и индустриальную. Племена, живущие охотой и собирательством, были и остаются слишком малочисленными, чтобы у них развился тот тип политического разделения труда, продуктом которого является государство… Напротив, аграрные общества — хотя и не все, но в большинстве своем — оформлены государственно»[537].

Национализм по Геллнеру, якобы, невозможен «в условиях аграрной эпохи» (43).

Заявление, как минимум, нелепое. Вся история аграрной эпохи стоит на этнических войнах, сопровождавшихся таким подъемом национализма, что хоть куда! Одна Столетняя война, окончившаяся тем, что гигантская волна поднявшегося во весь рост французского национализма смела англичан с земли Франции, чего стоит! В середине XV века вопрос национальной принадлежности (англичанин или француз) был вопросом жизни и смерти. Привести массу других примеров, когда национальность становилась поводом для убийства или порабощения, ничего не стоит с самых первых свидетельств истории. А разве не в этом состоит максимальное выражение национализма?

Но даже если исходить из определения национализма, данного Геллнером, придется признать, что установление национальных культур и национальных государств ведет свой отсчет с глубокой античности. Такие государства устанавливались не везде и не всегда — но ведь и сегодня они существуют не всегда и не везде. Количественная оценка тут никак не влияет на качество феномена.

Все написанное Геллнером (а написано много, чуть ли не полкниги) про аграрное и индустриальное общества я не нашел в себе духа конспектировать и считаю, что даже обсуждать это незачем. Поскольку все просто из пальца высосано, аргументов — ноль! Безответственное блеяние, болтовня; ниже уровня какой бы то ни было критики.

Благо нашелся фанат Геллнера И.И. Крупник, который попытался в послесловии «Об авторе этой книги, нациях и национализме» своими словами изложить учение мэтра: