Особо дикая магия

Его мысли будто затянуты мутной пленкой, ему требуется несколько мгновений, чтобы сообразить, где он находится. Все его книги лежат на письменном столе, распластанные вверх обложками. Смятые рубашки свалены кучей в углу комнаты. А вот и заметка, которую он уже несколько дней не может расшифровать, – обрывок бумаги, приколотый к столбику кровати; на нем нацарапано: «Мож попробовать даббавить Х?»

Хорошо еще, он добрался до дома и уснул в своей постели. Потом рука наливается болью, и он вспоминает, где провел прошлый вечер и чем занимался. Оскорбил Аннетт – опять. Врезал Джейме и при этом, скорее всего, сломал себе треклятую руку. Сделал предложение Маргарет, хоть и весьма туманно. Сколько выходок из перечисленных можно оправдать опьянением?

Как минимум, предложение, решает он. В нем виноват не только он.

От мучительного стука в висках Уэс стонет и тянет на голову подушку, отгораживаясь от слишком яркого солнца. Пожалуй, лучше бы Джейме его прикончил. Тогда он, по крайней мере, познал бы забвение. И не мучился бы, вспоминая обиженное лицо Аннетт, не думал бы с щемящей тоской, что слишком глубоко увяз в отношениях с Маргарет Уэлти.

Грохот ружейного выстрела отдается у него под черепом.

Он пытается зарыться поглубже, вжаться в матрас, чтобы заглушить звуки, но они оглушительны и настырны. Маргарет наверняка таким способом наказывает его. Откинув одеяло, он пошатываясь подходит к окну и отдергивает шторы. Она стоит на краю двора и целится из ружья в мишени, которые расположила у границы леса. Стеклянные бутылки, битая посуда и консервные банки висят на ветках и стоят на обугленных пнях секвой. Она стреляет, и бутылка разлетается на множество осколков, как фейерверк. Стреляет снова, и разбивается тарелка. Каждый выстрел сотрясает его до мозга костей. Но отвести глаз он не может.

«Что я вообще здесь делаю?»

Что может быть нужно от него такой девушке, как она? Правилами разрешено зачаровывать оружие для охоты, но, пока он наблюдает за Маргарет, ему кажется, что сделать лучше ее стрельбу просто невозможно. Ничего подобного он никогда не видел, прекрасны даже ее еле уловимые несовершенства. Ее сосредоточенность, твердость ее руки… Они притягательны.

Она

сама притягательна.

С трудом оторвавшись от окна, он решает первым делом избавиться от кисло-шерстяного привкуса во рту. Дважды вычистив зубы, он встает под душ и смывает с кожи шероховатое ощущение морского воздуха и спиртного. От горячей воды зеркало запотело. Он вытирает его, чтобы разглядеть свое лицо. Выглядит он так же паршиво, как чувствует себя, – болезненно-бледный, с тенями под глазами. Как всегда, ему не нравится собственный слишком округлый и гладкий подбородок, но, когда он поворачивается к свету, на нем видна легчайшая тень щетины. Вот он, итог нескольких дней надежд и ожиданий, и этого ему достаточно, чтобы испытать удовлетворение, – достаточно, чтобы взбить на щеках крем для бритья и достать одну из бритв с рукояткой слоновой кости из отцовского бритвенного прибора.

Закончив бриться и выпив столько воды, чтобы слегка унять похмельный сушняк, он направляется в лабораторию. За неделю, прошедшую после демонстрации, он сумел выделить эссенцию подъемной силы, чтобы зачаровать нить, а потом вшил ее в конский потник. Вероятно, на нить попало и несколько капель его крови. Починкой одежды занимается в основном Кристина, так что он слегка разучился управляться с иглой. До начала охоты осталась неделя, можно придумать еще что-нибудь.

Но он никак не может отделаться от беспокойных мыслей о том, что изготовленной им пули недостаточно. Если для убийства того самого хала требуется только алхимически заряженное оружие, почему же его до сих пор не убили? Действительно ли божественны демиурги – спорный вопрос. Но то, что они бессмертны, – факт, а значит, они скорее всего принципиально отличаются от других углеродных форм жизни этой планеты, от существ из плоти и крови. Для того чтобы уничтожить что-либо алхимическим способом, надо знать состав того, что уничтожаешь. Если они хотят заполучить хоть какой-то шанс убить хала, он должен выяснить, что он такое

.

Странные алхимические тексты Ивлин лежат на письменном столе, дразнят его непереводимыми секретами. Она-то знает, думает Уэс. Наверняка знает.

В чем бы ни заключалась эта истина, она настолько опасна, что ее понадобилось зашифровать.