Острова, затерянные во льдах

Веревки эти были толщиной почти с канат, и прочность их сомнений не вызывала. Но к моему удивлению, охотников работать сборщиками яиц оказалось мало. Вызвались лазить по карнизам лишь трое молодых парней, среди которых, конечно же. оказался и аэролог, не упускавший случая поживиться, где только можно. Чтобы снимать птиц, быть к ним поближе, согласился и я поработать сборщиком яиц. Согласился с легкой душой, без опасений и страха, ибо дела этого себе еще не представлял.

Когда меня впервые спустили на скалы и я оказался на карнизе, где едва умещалась ступня ноги, и увидел в пятидесяти метрах под собой трещиноватый лед, то мертвой хваткой вцепился в веревку, боясь расстаться с нею хотя бы на миг. И не запросился сразу же обратно только потому, что не хотел оконфузиться, показаться трусом.

Державшим меня товарищам пришлось-таки подбодрить меня, чтобы заставить рискнуть сделать первый шаг. Но по карнизам, где кайры откладывали свои едва ли не всех цветов радуги крупные яйца, таких шагов следовало сделать тысячу. Чтобы не допускать «запара», то есть не собирать насиженных яиц, приходилось исследовать все закоулки отведенного для сбора участка, опускаться в ниши, забираться под выступы скалы. В первый момент работа эта мне показалась адовой, я позабыл о висевшем на груди фотоаппарате. По мере того как жбан заполнялся яйцами, он становился все увесистее, бил по ногам при переходе с карниза на карниз, раскачивался, мешал удерживать равновесие. Я боялся ослабить веревку хотя бы на полметра, держа ее постоянно натянутой, из-за чего на меня часто сыпались камни, а напарники, державшие меня наверху, выбивались из сил.

Правда, и один из сборщиков, выбравшись к вечеру наверх, сняв пояс и шлем, сказал, что с него, однако, довольно и больше он на скалы спускаться не будет. Я тоже хотел было пойти по его стопам, но не так-то легко сознаваться в собственной трусости. К тому же мой участок считался одним из легких.

Держали меня два, на мой взгляд, не очень крепких парня. Тот, что был побольше и поздоровее, сидел у самого края скалы, заглядывал постоянно вниз и, слушая мои команды, выбирал канат. Но уж больно флегматичным для такого дела он мне казался. Второй должен был сидеть «на якоре» — метрах в шести от края и успеть перехватить веревку в том, самом крайнем, случае, если бы вдруг, не дай бог, мне привелось сорваться и начать падать. Но частенько я, подняв голову кверху, видел его сидящим рядом с напарником, заглядывающим вниз и болтающим о всяких пустяках. Это меня бесило. Я не верил, что они в нужный момент меня удержат, и работал, конечно же, отнюдь не спокойно.

Птицы, когда я начинал спускаться по скале, с шумом срывались всей стаей вниз, улетали недалеко, разворачивались и. не обращая на меня внимания, торопились занять свои места. Неповоротливые в полете, тормозя при посадке взмахами крыльев, выставив вперед черные перепончатые лапы, они едва не усаживались мне на голову, обдавая нередко струями помета. Чтобы взять яйца, порой приходилось отодвигать птиц рукой. Кайры недовольно урчали, в многоголосье создавая такой шум, что невозможно было разобрать слов моих напарников. Тут же с истошными завываниями фланировали моевки, жадно набрасываясь на разбитые в суматохе кайриные яйца. Моментов для съемки было немало, но думать мне все же приходилось о том, как бы не сорваться, не загреметь вниз.

Однажды, прельщенный множеством яиц, я забрался в небольшую нишу. Скала выступала над ней козырьком, и натянутая туго веревка, стоило дать сигнал потянуть ее вверх, потащила бы меня от скалы. Спускаясь, я как-то не сообразил подумать об этом и. только собрав яйца, понял, что оказался в западне. Я не видел за козырьком своих товарищей и не мог перемолвиться с ними словом. В отчаянии я выбрал побольше веревки. Ничего иного не оставалось, как подниматься на этот раз без ее помощи. Цепляясь за скользкие камни, сделал шаг, второй, третий… и, холодея от ужаса, понял, что срываюсь. Камни выскользнули из-под ног, я заскользил за ними вниз.

Я не успел даже вскрикнуть, дать сигнал. И опомнился лишь в тот момент, когда, дернувшись, закачался на веревке, привязанной к поясу, как паук на паутине. Яйца посыпались из жбана, и, разбиваясь внизу о лед, образовали огромных размеров яичницу. «Удержали», — радостно пронеслось в голове, ибо мгновением раньше я думал, что то же могло случиться и со мной. И в этот момент сверху посыпались камни. У державших хватило сил, оказывается, не только остановить движение веревки в момент рывка, но и вытащить меня наверх.

Как ни странно, но после этого я совершенно перестал бояться лазить по скалам. Поверил в надежность своих напарников и уже не досаждал им частыми командами, работая с большим запасом веревки. Теперь нередко волновались они, подолгу не слыша от меня никаких команд, крича, куда я там запропастился.