От Ленина к Сталину: партийная идеология как стимул советской философии. Лекция в Философском клубе Центра современного искусства «Винзавод» и ответы

Помимо всего прочего давайте не забывать, что партия большевиков испытывала в 20-е годы чудовищный кадровый голод в области философии. Во всей партии к февралю 17-го года было около сорока тысяч человек (это цифра из «Краткого курса», ее потом в советский период много раз оспаривали, но дело в том, что если взять позднейшую перепись, проведенную после Гражданской войны, и посмотреть, сколько там людей со стажем до 17-го года, и прибавить к этому вполне естественную убыль во время Гражданской войны — а в советских источниках везде писали с какой-то гордостью: партия потеряла в Гражданскую войну пятьдесят тысяч человек, — то можно предположить, что цифра в сорок тысяч правдоподобна). На страну с населением в 140 миллионов человек — это капля в море. Пролетарский характер партии большевиков достаточно серьезен: он подтвержден источниками — понятно, что большая часть этих людей не могла профессионально или даже полупрофессионально заниматься философией. Существовал огромный дефицит кадров. Кроме того, часть этого периода приходится на Гражданскую войну: люди, занимавшие руководящие должности, а практически все, кроме совсем молодого поколения, закончившего Институт красной профессуры, это люди, которые занимали какие-либо руководящие должности, люди, которые непосредственно были вовлечены в напряженную работу на фронтах и в тылу — как правило, им было не до философствования. Они выкраивали время, находили возможность: им это было нужно, и не потому, что им за это платили деньги — они отрывали время от собственного сна. Известно, что с конца 17-го года и приблизительно до середины 21-го года, руководители партии большевиков спали в среднем четыре часа в сутки, за исключением Зиновьева, который очень любил поспать — он игнорировал всё остальное, но спал. В таких условиях вообще удивительно, что совершено не такое большое количество ошибок: если бы я спал четыре часа в сутки, я бы только одни ошибки и совершал. И уж тем более мне сложно представить, как можно заниматься философией в таких экстремальных условиях. Но люди занимались. Это я к тому, что мифов об этом периоде гораздо больше, чем реальных данных, или, вернее, чем желания узнать эти реальные данные, потому что я не говорю ничего секретного, ничего такого, что не было бы известно. Обратитесь к источникам — и вы обнаружите, что всё это общеизвестные факты.

В чем заключалось основное воздействие партийной идеологии на советских философов, как их потом стали называть или как они названы в нашем цикле? В первую очередь, в сознательном подчинении своей работы более высоким целям, чем реализация личных интересов, чем, скажем, выпендреж и самореклама, что очень распространено сейчас. Эти цели были целями объективными. Вообще надо сказать, что мы имели дело с уникальной ситуацией, когда руководители государства не просто активно интересуются философией, но и активно ей занимаются и сами являются авторами философских произведений. В мировой истории до периода Октябрьской революции (до 20-х годов) я знаю только два таких примера, и оба они относятся к революционным эпохам. Первый раз — к Американской революции, второй раз — к Великой французской буржуазной революции, и они не сопоставимы по масштабам с нашим случаем. Как правило же, руководители государств никакой философией не занимаются и не увлекаются — они действуют чисто прагматически, они борются за власть, расширяют сферы влияния, захватывают ресурсы, в худшем случае просто подсиживают друг друга. С тем, что у них есть какие-то философские взгляды, это обычно никак не сочетается. Они могут быть самыми ярыми религиозными идеалистами (по три раза в день ходить молиться в церковь), но на их практической деятельности это никак не отражается. Возьмем в качестве примера Николая II: никто не сомневается в том, что он был действительно верующим человеком, но назвать его идеалистом с философской точки зрения язык ни у кого не повернется. Его религиозные представления на практической государственной деятельности никак не отражались: человек инициировал две войны, но при этом считал себя христианином. Или для примера мы можем взять череду сменившихся у нас на глазах руководителей США: они тоже все верующие, они тоже все христиане. Бомбить Югославию это им почему-то не мешало. Типично христианское поведение! Если ты идеалист, то обязательно должен думать о высоком и не заботиться о материальном, или, во всяком случае, высокое должно быть первоочередным. В самом деле, что такое материальное для идеалиста? Если он субъективный идеалист, то для него вообще сомнителен факт существования мира. Вероятно, что его нет, ведь он есть сумма его представлений. Зачем же тогда захватывать другие страны с их ресурсами, ведь они же все равно — лишь сумма представлений?