От Ленина к Сталину: партийная идеология как стимул советской философии. Лекция в Философском клубе Центра современного искусства «Винзавод» и ответы

В 1922 году Ленин написал письмо в журнал «Под знаменем марксизма». Письмо называлось «О значении воинствующего материализма». У нас его обычно называют статьей, но по сути это письмо. В этом письме Ленин сформулировал задачи «ближнего прицела». Первая задача: союз с другими материалистами. Логично: если у вас мало наличных сил, ищите союзников. Вторая задача: союз с учеными-естественниками, которых Ленин справедливо считал стихийными материалистами. Их называли либо продолжателями дела революционных демократов, либо материалистами-естественниками. Опять-таки, это было нужно для того, чтобы можно было создать более широкий фронт для борьбы против идеалистов, которые были прямыми выразителями интересов классового врага. Следующей задачей была дальнейшая разработка марксистской диалектики на основе последних достижений конкретных наук, эта задача напрямую сопрягалась с предыдущей. И следующая задача: атеистическая пропаганда. Предполагалась наступательная тактика на философском фронте, которая была своеобразным отражением такой же наступательной тактики, которая известна под названием «единый фронт», в политике. С целью облегчения этих действий была предпринята акция, которая нам всем известна как «философский пароход», то есть высылка идеологических противников из страны.

Почему их высылали? Потому что они отвлекали на себя силы и внимание, активно мешали. Там было некоторое количество профессоров-преподавателей, они преподавали, и они же развернули активную деятельность за пределами университетов (вроде Вольфилы). Существовали частные издательства, которые активно их публиковали. И таким образом эта публика оказывала определенное воздействие на умы молодежи, в первую очередь, на умы антисоциалистически настроенной молодежи, но даже и на умы молодежи пролетарской. Началось медленное складывание легальной идеологической базы для нового вида контрреволюции. Не будем забывать, что это 1922 год, Гражданская война продолжалась и на Дальнем Востоке и в Средней Азии. Плюс к этому: рейды из-за границы на территорию советских республик. Плюс: восстания внутри.

Лично я считаю, что это была ошибка либерального типа. У большевиков были и другие ошибки либерального типа, к примеру, провозглашение «свободы совести». Чтобы было понятно, приведу один пример: Иван Ильин. Высланный Иван Ильин, который сейчас поднят на щит, торжественно перезахоронен, неоднократно цитировался президентом Путиным с подачи своих спичрайтеров, в честь которого не так давно установлена мемориальная доска на юридическом факультете МГУ.

В 30-е годы в соавторстве с Адольфом Эртом, высокопоставленным нацистским функционером, который до 1938 года возглавлял антикоминтерновское отделение геббельсовского Министерства пропаганды, Ильин издавал книги под немецкими псевдонимами. У нас об этом практически никто не знает. Он пользовался псевдонимами «Юлиус Швейкерт» и «Альфред Норман». У этих книг были такие замечательные названия, как, например, «Снятие оков с преступного мира». Подразумевается, что оковы с преступного мира сняли именно большевики. Или «Большевистская великодержавная политика: планы Третьего Интернационала по революционизации мира по аутентичным источникам». Там Ильин объяснял всем желающим, какие ужасные евреи и славяне населяют большевистскую Россию — раз они допустили ликвидацию монархии и высылку за границу его, Ивана Ильина, и, конечно, что фюрер должен вбить их в землю, раз и навсегда показать всем, что с такими негодяями полагается делать [2]. Если бы у нас Ильина издавали и читали одни только монархисты, черносотенцы и фашисты — это было бы еще полбеды. Но около двух лет назад я присутствовал на Шаламовских чтениях. Там выступал Михаил Рыклин, с которым у нас завязалась небольшая полемика на тему большевиков, которые-де, по Рыклину, стали травить политзаключенных с помощью уголовников и вообще всячески поощряли уголовный мир и создали-де гигантскую уголовную субкультуру (хотя на самом деле уголовная субкультура намного большего масштаба существовала в царской России). Когда я ему стал задавать вопросы по этой теме, он искусно подменил термин и обезоружил меня, сказав, что не было другого такого режима, которому бы уголовники были социально близки. Но откуда он вообще взял эту «социальную близость»? Он исходил из того, что это — «общеизвестный факт». Но в Советском Союзе всё решалось либо государственными органами, либо органами партийными. Итак, каким документом какого государственного или партийного органа (Совнаркома, Малого Совнаркома, Верховного Совета, ЦК, Политбюро, Оргбюро) уголовники были провозглашены «социально близкими»? Такого документа нет. Откуда же Рыклин это взял? Он это взял от Солженицина. А Солженицын это взял — через третьи руки — от белых эмигрантов. А откуда это взяли белые эмигранты? Оказывается, это придумал Ильин.