От Орла до Новороссийска

Перед нами глубокая балка. Тормозим колеса, накладываем лямки. Пехота помогает. Но орудия скользят по обледеневшему склону. Скользят и люди. Отпрягаем уноса (две передние пары коней), оставляем только корней (коренная пара, идущая в дышле). Пустые орудийные ящики и три орудия удается спустить по крутому склону. Одно из орудий срывается, опрокидывается, придавливает одного из коренных коней. Ездовой каким-то чудом выбирается, успев вовремя соскочить.

На конце балки, со стороны Тимерника, появляются красные разъезды и начинают обстреливать людей, которые возятся около орудия и запряжки. Стараемся поднять орудие, но это оказывается невозможным. Подъезжает Прокопов с приказом командира оставить орудие, а людям догонять батарею. Пехота уже отошла. Стараюсь с Болотовым снять замок. Рука мешает. Наконец удается. Он оттаскивает его и бросает в сугроб. Панораму прячу за пазуху.

– Теперь айда, чтобы красные нас здесь не залопали.

Вытаскиваю наган из кобуры и кладу в левый карман. Идем с ним вдвоем. Обидно за орудие. Дальше местность ровная, это был последний овраг. Такая неудача. Красные всадники маячат вдалеке и изредка постреливают.

Около станции Гниловская догоняем батарею. Станция забита эшелонами. Стоят бронепоезда. Но людей не видно. Подъезжает один из наших офицеров.

– Идем, – обращается к нам, – снимать замки с орудий и пулеметов на бронепоездах, команды их оставили, и красные обложат нас из этих же орудий, как только займут станцию.

Идем к броневым площадкам. Снимаем затворы. В пулеметах даже вставлены ленты с патронами. Все брошено. Видно, у них была здоровая паника. От меня помощь небольшая – одной рукой много не сделаешь. Работаем с Болотовым в три руки. Окончив, проходим между составами. Цистерны на путях. Подъезжают несколько разведчиков 3-го Дроздовского полка. Стреляют в цистерны, зажигают тонкую струйку нефти, которая бьет из отверстия. Кричат нам:

– Артиллеристы, драпайте! Тут большой огнесклад и эшелоны со снарядами. Сейчас начнут рваться! Приказ взорвать!

Идем дальше к станции. По бокам товарные поезда. Дверь одной из теплушек приоткрывается, высовывается голова. Бледное, землистое лицо. Спрашивает:

– Скоро ли отойдет эшелон?

Подхожу. На полу в вагоне на соломе лежат люди.

– Что вы тут делаете?

– Да мы тифозные, весь состав.

– Можете ходить?

– Не все. Некоторые без памяти.

– Кто может ходить, вылезайте из вагонов. Идите, ползите в сторону станицы. Эшелон ваш никуда не пойдет.

– Идем! – торопит Болотов.

– Господи! Да ведь они сгорят тут все.

– Их тут много, эшелонов и санитарных поездов. Очевидно, пути забиты перед Ростовом. Идем! Все равно не поможешь, только сами попадем красным в лапы.

Он прав. Вслед за ним спускаюсь к Дону. Догоняем батарею на льду – на реке. Идем в колонне. На Гниловской не слышно еще, чтобы рвались снаряды. Наши, оставляя Ростов, взорвали мосты и пустили по реке ледокол. Хорошо, что мороз опять сковал реку. Но лед в этом месте тонкий. Пехота переходит легко. Запряжки переводим одну за другой. Ящики и орудия тянем на лямках.

– Вот еще недоставало, как дурак, с орудием под лед пойдешь! – ворчит Болотов, а сам тянет за лямку.

Лед ходит, как на пружинах. Переходим благополучно опасное место. Сзади слышен сильный взрыв. Лед на реке содрогается. За одним взрывом следует другой, третий. Столбы черного дыма поднимаются над станицей. Гниловская горит. Слышны разрывы рвущихся снарядов. Высоко в воздух летят какие-то обломки. Около камышей несколько саней. Наши командиры полков, с ними полковник Соловьев{287}

. Нахмурившись, смотрит Туркул на горящую Гниловскую. Вечереет, и красное зарево далеко бросает свой зловещий отблеск на замерзшую реку и лица людей.

– Вот тебе и елка на Рождество, – говорит Болотов. Действительно, ведь это третий день Рождества.

– А наши раненые и тифозные там!

– Скажи, слава Богу, что и ты не там и не эвакуировался в Ростов, как тебе предлагали.

Над Доном разгорается кроваво-красное зарево.

Буденновец Чугунов

Стоял суровый январь 1920 года. Над южным берегом замерзшего Дона возвышаются земляные валы. Это остатки старой турецкой крепости Азова. Здесь было знаменитое «Азовское сидение» казаков. Видели эти валы и войско Великого Петра.

Сейчас старые валы крепости опять служили защитникам. Только уже на разных берегах Дона стояли теперь, охваченные безумной враждой, русские люди. Дроздовская дивизия белых занимала Азов, правее к Батайску стояли корниловцы. На другом берегу широкого замерзшего Дона, в станицах Обуховской и Елизаветинской, расположились части первой конной армии Буденного с приданными ей пехотными полками. Уже несколько раз штурмовал Буденный Азов, и каждый раз на льду, посреди безбрежного снежного поля, оставались лежать многочисленными черными пятнами убитые красноармейцы – участники неудавшихся атак.