От Орла до Новороссийска

Общее положение очень тяжелое. Под давлением конницы Буденного наша пехота (главное ядро которой составляют дивизии генерала Кутепова) медленно отходит на юг. Наша конница на этом фронте, совершенно не подготовленная к борьбе с серьезным противником, не только не может хотя бы остановить Буденного, но не помогает даже пехоте, и мы видим отдельные сотни и конных людей этой конницы, уже пришедших в Ростов, когда красные еще в 200 верстах. Конный корпус Мамантова, который по своему составу (численному и качественному) мог бы, без сомнения, остановить Буденного, отходит вправо, почти без серьезных боев. Мамантов ведет свою линию, ни с чем и ни с кем не считаясь, и уклоняется от подчинения корпуса назначенному командующим фронтом генералу Врангелю.

Везде, во всем и всюду полная разложенность и отсутствие твердой воли и руки, которая в этот момент особенно должна быть железной. Все это отражается и на боевых действиях в даваемых задачах, взаимной выручке и выполнении этих задач. Наше командование все же знало необходимость хоть как-нибудь, но нас пополнить. На второй день с Кубани пришли срочно вытребованные лошади и люди, в дивизию вливают пополнения терских казаков, мы получаем новые винтовки, пулеметы и теплое обмундирование. Конечно, всего этого недостаточно, но и это дает мне уверенность говорить паникерам и просто интересующимся, что пришла 1-я Конная дивизия, сильная духом и количеством бойцов. Мои уверенные слова даже комментировались в поезде главнокомандующего. Очень всем хотелось поверить, что пришли какие-то силы, которые остановят движение красных, а вместе с тем мало кто сознательно отнесся в это время к грозному будущему. Люди беззаботно изживали обычную вакханалию, предшествующую катастрофе, или заботились о личном имуществе и делах, вместо того чтобы пополнять полки и идти на фронт.

На третий день пришло приказание перейти на 40 верст к северо-северо-западу. Красных еще не было, но со дня на день ожидалось соприкосновение с ними. Дня через два слева стала Терская дивизия нашего корпуса, справа донцы корпуса Мамантова. Общее командование в руках Мамантова. Что делалось дальше, точно не знаю, но в общем это были отходившие части справа Донской армии. Наша стоянка мне совсем не понравилась. Меня с бригадой поставили спереди на краю длинного и крутого обрыва, к речке с одним мостом, за которым шла деревня, где стоял штаб корпуса, другая бригада, артиллерия и т. д. От этой деревни шел в тыл длинный подъем версты на две с отвратительной дорогой. Наш берег долины левее нашего фланга срочно укреплялся, в деревню позади шли танки, и эта позиция должна была заниматься, кажется, пластунами.

Ни для какого боя наша стоянка не давала возможности быстро занять выгодное исходное положение. 25-е – первый день Рождества – провели спокойно: наш ветеринар соорудил нам роскошный обед, хотели даже устроить елку, но нигде кругом не было елок. 25-го мои разъезды своевременно донесли о двигающейся на фронте красной коннице. Дивизии вышли вперед, но вне тактической связи. Мы удачно захватили их – очевидно, походные колонны – и, напугав левофланговую, обрушились на центр и погнали его. Бой кончился уже в темноте. Взяли три орудия и несколько десятков пленных с такими отвратительными лицами и манерами, что их пришлось немедленно расстрелять. Оказались люди двух дивизий Буденного. Слева терцы тоже имели успех, а справа Мамантов атаковал большое количество наступавшей пехоты и, кажется, в плен тоже не брали.

В ночь на 26-е пришло приказание в 7 часов утра отходить за Дон. Посылаю предупреждение в охранение. В 4 часа утра это приказание отменяется и приказано держать прежнюю линию. Не вдаваясь особенно в рассуждения, недоумеваем – как могут в такой короткий промежуток меняться такие важные противоположные решения – отстаивать или сдавать Ростов. Не чувствуется связи и понимания в командовании, как не чувствуется здесь и на фронте маневренной солидарности – каждый на своем участке – решительный образец сухой линейной тактики. Стоим утро по местам в каком-то тоскливом ожидании. Разведка дивизии только на фронте и противника не обнаруживает. С 8 часов утра слышится стрельба за флангами нашего охранения. К 10 часам она уже в тылу и гораздо ближе. Мы в полной готовности.