Отличник

– Беспредел? Да. Но я тебе на это вот что отвечу. Река по весне выходит из берегов, но проходит время и она возвращается в свои границы. А та, лишняя, дурная вода, как правило, всегда уходит в землю. Беспределу туда и дорога. В природе все разумно устроено, рассчитано на века. А что не разумно, то ненадолго.

Сидели мы, беседовали, и вдруг произошло следующее. В такой фешенебельный ресторан, где пол зеркальный, потолок хрустальный, где официантов целый рой, охрана и замки, прошмыгнул каким-то образом забулдыга. Весь рваный, грязный, он прошел через служебный вход и его никто не заметил. Выскочив оттуда, откуда появлялись официанты с подносами, он прямиком направился к нашему столику и, подойдя, обратился к Леониду Леонидовичу:

– Вор, дай похмелиться, – сказал забулдыга

Я решил, что сейчас произойдет что-то страшное, что Москалев-старший придет в бешенство, схватит забулдыгу за шкирку и собственноручно выкинет его из ресторана. Но случилось непредвиденное, Леонид Леонидович расплылся в умильной улыбке, у него увлажнились глаза, он налил целый фужер водки, соорудил бутерброд из масла, хлеба и икры. На какое-то время мы, как собеседники для хозяина застолья просто перестали существовать, исчезли с поля зрения. Остался только этот забулдыга и забота о нем. Он его обласкал так, как мать родная никогда б не обласкала. Дал денег, визитку и проводил к той самой лазейке, ведущей, видимо, в варочный цех, через которую он проник в зал ресторана.

Вернувшись на свое место, он и не обмолвился о случившемся, да и у нас языки не повернулись интересоваться: «Что это было? Кто это был?». Впоследствии, припоминая детали, я удивлялся: «Как мог прохожий знать, а он ведь совершенно не сомневался, что Леонид Леонидович вор, что он сидел в тюрьме? Ведь совершенно не было никаких видимых примет, ни в поведении, ни во внешности. Может, бухнул наугад? Но зачем обращаясь наугад, говорить «вор», сказал бы «шеф», «командир», как в таких случаях обычно делают. Нет, он точно знал, что говорил и безошибочно знал, к кому обращается. Я вспоминал его интонацию, то, как сочно были произнесены эти три слова. Это была не пустая просьба, это была поэма, зашифрованное объяснение в любви, сокрытое от непосвященных: «Мы с тобой одной крови, ты и я. Я знаю, что ты король, и ты знаешь, что не водка мне нужна, нужно было видеть тебя живым и здоровым. Спасибо, что ты есть, спасибо за то, что я имею счастье тебя лицезреть». Вот что было в тех трех словах. И само слово «Вор» было произнесено с тем величавым отношением, как говорилось бы «царь», «отец наш», «покровитель», то есть в самом уважительном смысле. И Леонид Леонидович все это, конечно, понял, услышал и оценил.

После такого своеобразного антракта Леонид-младший спросил о матери:

– Скажи, как вы познакомились?

– Обыкновенно. Как все знакомятся, на праздник «Бомбардировка Хиросимы». Когда я бывал в Москве, мы с ней ходили в кинотеатр «Баррикады», смотрели мультфильмы с утра до вечера. Там старый дед в фойе сидел, вырезал за двадцать пять копеек силуэты. Нас с Фелей вырезал. Эта карточка у меня хранится, как память. Молодые были, денег было мало, ходили в зоопарк, вместе с детьми катались на лошадке маленькой по кругу. Пони там возила детей на тележечке. Помню, у Фели была жестяная банка, похожая на кофейную, там были леденцы, монпансье, вот их грызли… Самые светлые воспоминания моей юности. Потом появились деньги, ходили в ресторан «Пекин», заказывали вальс «Амурские волны». Я в белом костюме, как директор Днепрогэс, Феля в красном платье.

На том с Москалевым-старшим мы тогда и распрощались.

Леонид познакомил отца и с Саломеей и с Бландиной. Саломея Лениду Леонидовичу понравилась, в большей степени, конечно, тем, что была женой сына, а Бландина просто вывела из себя, он повесил на нее ярлык разлучницы.

Узнав, что Леонид от Саломеи ушел, отец попросил сына к ней вернуться, хотел, чтобы тот жил с женой.

– Терпи все, – говорил он сыну, – поверь мне, она тебя спасет и убережет от многих зол. А эту, Иеринарховну, забудь. Не звони, не встречайся с ней. Через нее только смерть свою найдешь. Я таких Блондин много повидал, такие, как она, быстро живут, быстро любят, быстро умирают. Я не хочу, чтобы эти слова кем-то когда-то были сказаны и о тебе. Я не хочу, чтобы ты, как я, жизнь прожил одиноким волком. Пока молод, о семье и не задумываешься, но в зрелые годы иметь семью – это счастье, ни с чем не сравнимое. Не думаешь о себе, подумай о матери, она с такой любовью на тебя смотрит. Если с тобой что-то случится, она же этого не переживет.

– Плохо ты ее знаешь, – сказал Леонид.