Отличник

Ресторан был дорогой, официанты вежливые. Отец Леонида, тоже Леонид, тоже Леонид Леонидович, был не один. С ним была эффектная молодая женщина. Высокая, в теле, настоящее чудо природы. Гормоны в ней так и играли; так и хочется оговориться и сказать: «гармони в ней так и играли». Она всех окружающих пожирала своим похотливым взором.

Леонид Леонидович старший был к ней заметно равнодушен. Драгоценностей на ней было, как на царице в праздник. Окинув ее взглядом с головы до ног, Леонид сказал:

– Какая вы красивая. Наверное, богатая?

– Я дорогая, хороший мой, – любезно ответила дама.

Москалев-старший, сообразив, что она будет только мешать, при первом его разговоре с сыном, отправил ее за соседний столик. Туда, где сидели его друзья, похожие на штангистов, наряженных в праздничные, яркие костюмы.

– Успехов на вашем нелегком поприще, – сказал-таки ей напоследок Леонид.

Он представил меня отцу, мы сели за столик. Леонид Леонидович сделал заказ. После того, как все немедленно было принесено (я заметил, что обслуживало нас одновременно три официанта), мы выпили по первой за знакомство. Отец Леонида стал говорить и говорил он очень интересные вещи. Надо заметить, что он был замечательно красив и обаятелен, походил одновременно и на Сергея Бондарчука и на Евгения Матвеева в молодости, обладал чудовищным магнетизмом. Разговор у нас с ним был долгий, приведу по памяти лишь некоторые выдержки:

– Вот, говорят «прости», – объяснял нам Москалев-старший свой взгляд на мир, – я этого не в состоянии понять. В уме у меня не укладывается. Ну, как это? Сначала сделал что-то, затем сказал «прости» и на этом все? Нет, так не будет. Он, тот, кто нагадил, должен знать, что на «прости» ему не проехать. В этой жизни закон такой: зуб за зуб, глаз за глаз. А была бы моя воля, я бы устроил так: выбили тебе зуб, ты выбей десять, выбили тебе глаз, выбей все, что есть – и второй и третий. Убей, на части разорви. Вот это будет действенный закон. Вот это будет справедливость, которая приведет к порядку.

Я после этих слов почему-то решил, что отец Леонида работает в правоохранительных органах и, конечно, имеет генеральское звание. Чувствовалась в нем власть.

– Да, отец, ты явно не Иисус Христос, – сказал Леонид.

– Сынок, ты не подумай чего. Я крещеный.

– Крещеный-то ты крещеный, но Христос учил прощать врагов своих.

Отец Леонида принял это за шутку и так громко, так искренно рассмеялся, что Леонид даже не стал его разубеждать, так и оставил в заблуждении.

– Ты меня библией не пугай, – смеясь, говорил ему отец. – Я ее штудировал. Как это там говорится: «Воды краденые сладки и утаенный хлеб приятен». Так и театр ваш о том же говорит: «Не все преступники злодеи, и смирный человек решится на преступление, когда ему другого выхода нет». «Нет, – думаю, – не генерал и не милиционер».

Правитель, когда хочет, чтобы его избрал народ на трон, говорит: «Я накормлю голодных, дам кров бездомным, буду милостив к вдовам и сиротам. Прекращу войны и раздоры, в стране воцарится мир». А когда становится правителем, отдает такие приказы: «На все золото, что есть в казне, купить оружие. Я обещал покончить с войной, но для этого надо мне завоевать весь мир. Пусть льется кровь, пусть гибнут самые лучшие. Самые лучшие хороши только на погосте, а в жизни от них сплошные проблемы. Пусть гибнут герои. Вдовами и сиротами легче управлять. Бездомных и голодных в тюрьмы за бродяжничество и как потенциальных бунтовщиков. Народ заставить трудиться, взвалив на него бремя непосильных налогов. Чтобы работая и вкалывая денно и нощно, не могли б уплатить положенного. Чтобы красть приходилось, чтобы все ощущали себя преступниками, за которыми в любую минуту могут прийти, чтобы дрожали и боялись. Личную охрану усилить, кормить, угождать ей, чтобы берегли меня, как гарант собственного благополучия. На все остальное плевать». Так поступали и будут поступать все правители. И что же остается простому человеку? Остается думать. Он начинает рассуждать: «Если мне, честному, совестливому, желающего людям только добра, нет места в вашем мире, нет возможности показать свои таланты, проявить себя в лучшем качестве, значит, мир ваш болен, зол, бесчеловечен. И мне не остается ничего другого, как только взять и этот мир изменить». Способов изменить мир много, способы разные. Кто-то выбирает ваш, библейский, говорит: «Добро должно быть с кулаками», «Христос не мир принес, но меч». Кто-то выбирает другой, говорит: «Лечи подобное подобным» и выбирает все те же инструменты, как-то – ложь, грабежь, убийства. И у первых и у вторых задача одна, – прийти к власти. Прийти, разумеется, для хорошего. Прийти для того, чтобы исправить этот мир, излечить его от проказы. Но вот парадокс, и тем и другим нужны деньги. Много денег.

– Все сейчас с ума сошли, – сказал Леонид, – все на деньгах помешались. Жить стало невозможно, куда ни глянь, кругом сплошной беспредел.