Отмычка

— Воин обязан заботиться о своем снаряжении, так всегда говорил отец. Позже учитель настоял, чтобы я закрепил азы основных ремёсел. Если понадобится, я могу даже немного выправить доспех или починить кольчугу. Не швея и не кузнец, конечно… — Ганс откусил нить и протянул Энши рубаху, — но подобная мелочь — это несложно.

— На удивление аккуратно, — Энши придирчиво рассмотрел шов прежде, чем натянуть рубаху. На какое-то время вокруг них стало тихо. Ветер, наконец, успокоился. К холоду Ганс притерпелся, да и Энши опять что-то сделал, чтобы спасти его от простуды.

Светало.

Глава 15

Тяжелые шаги гремели яростью, эхом отдавались в полупустых коридорах замка. Впервые за последние десятилетия император едва справлялся с собой, и буря в его душе требовала выхода. В гулкий грохот шагов вплелись другие: уверенные и тихие. Фернандо не любил излишних украшений; не только советник, но и лидер ночной стражи, он предпочитал оставаться таким незаметным, каким мог со своим титулом и регалиями. Император лишь коротко кивнул и мгновением позже вошел в предупредительно открытую дверь. Стража получила короткий приказ никого не пускать. Прислуга вышла вон без лишних понуканий, но на столе уже ждал легкий завтрак.

— Проклятый бессмертный, — процедил сквозь зубы император, бросил косой взгляд на свежий утренний чай и предпочел достать вино. — Что он, что его пешка.

— Полагаю, договориться не вышло, — понимающе отозвался Фернандо.

— Не вышло?! — дорогой хрустальный кубок разлетелся осколками по полу. Стало немного легче. Император пару мгновений полюбовался танцем света на острых гранях и, наконец, взял себя в руки. — Эта мразь, Ричард, знает о печати. Простейший шантаж, а я никак не могу на него ответить. Делают из меня шута! И пока Энши не вернулся, я вынужден признать, что беспомощен. Остается лишь уступить требованиям ублюдка с низов. И кому? Мне?!

Он тяжело опустился в кресло напротив брата и отодвинул тарелку. Ярость горчила на языке, портила аппетит.

— И что он требует?

— Еду, покои и бабу.

— Другими словами, наш гость не угрожает, не требует свободы и не рвется из замка. Против ограничения магии он ведь тоже не возражал?

— Нет, — поморщился император. — Либо сам ограничен в действиях и дожидается своего «господина». Либо что-то ещё, чего мы не знаем.

— Единственная причина самого существования этого Ричарда — оковы. Энши с самого начала не поверил ни договору, ни клятве. Не просто не поверил. Он ожидает, что ты нарушишь её и готовится к этому. Тебе ли не понимать?

— Возможно, он считает, что станет свободен, если убьет меня.

Фернандо в ответ лишь иронично приподнял бровь:

— Даже мы с нашими скудными знаниями о магии понимаем, что это не так. Брат, твой противник существует не одну сотню лет. Он видел рождение и падение целых государств, включая то, какой была наша земля раньше. И ты всё ещё можешь сделать из него союзника, а не врага. Я ещё раз прошу тебя: не играй с огнём. Что бы ты ни думал и как бы ты не сомневался, значение будет иметь лишь то, что сделано в итоге.

— А я повторю: огонь своенравен и непредсказуем. Огонь ярок и импульсивен! А его воплощение много лет копило в себе обиду на нас. На людей. Ты действительно думаешь, что он просто уйдет, когда оковы спадут?! Кроме этих оков, нам нечем сдержать его. Мы даже не можем создать подобные заново, ведь знания потеряны. Стоит дать ему свободу — мы выпустим стихийную силу, от которой у человека спасения попросту нет. Я никогда не допущу подобной опасности ни для нас, ни для нашего народа.

— Ты читал доклад Ганса. Он не видит в Энши опасности.

— О да, — скрипнул зубами император, — я читал доклад Ганса. И он сильно отличался от его обычных писем. Ты сам обратил на это моё внимание.

— Его рано записывать в предатели.

— Его судьба была решена, как только он стал ключом, Фернандо. Ганс, которого мы воспитали, должен гордиться своей ролью в истории и пользой, которую принесёт империи. Я понимаю, пусть всего пару лет, но ты учил его. Понимаю и твои чувства к Лионе, но не позволяй им взять верх.

— Думаю, о чувствах лучше подумать тебе.

— Что?

— Ты мыслишь крайностями во всех делах, связанных с Энши. Ни полумер, ни сомнений, ни гибкости, ни тактики. Готов даже выбросить жизнь Ганса, в которого сам вложил столько сил и надежд. Это страх? — Фернандо поймал тяжелый взгляд императора и примирительно поднял руки. — Прошу прощения, я позволил себе лишнего. Но всё же стоит учесть, что Ричард пока единственный, кого мы заметили. Если бы Энши был так страшен, как ты считаешь, против нас давно стояла бы армия магов.

— Он не станет действовать агрессивно, пока я не отказался от сделки.

— А тем временем, — Фернандо убедился, что его извинения приняты, и с удовольствием вдохнул аромат чая, — на его пути нет ни бедствий, ни разрушений. Не только Ганс, верховный жрец Арсэма высоко отозвался о помощи Энши.

— А тем временем, — не удержался и передразнил брата император, — у нас под носом сгорел целый дом. И не где-то там на окраине — почти в центре города!