Отражения

— Ты не сражаешься, друг мой, потому что всем доволен, — ответил на свой вопрос Гаап, пыхнув сигарным дымом почти в лицо собеседнику. Сверху вниз. — Потому что Божественные пляшут в твоих сетевых шоу вместе с органиками. Потому что они убивают с тем же безразличием, что и грешники, и с таким же азартом пытают врагов… Ты не сражаешься, друг мой, поскольку знаешь, что я действую правильно, и всякий раз, когда я трахаю Авдея, он становится чуточку темнее, а вместе с ним темнеют его подданные. Тьма привлекательна, Тьма обещает гораздо больше Дня: больше удовольствий, больше власти. Рано или поздно мы растворим органиков в себе, но ты… — Ястребиный наклонился к карлику, — ты — молодец, друг мой, твоя твёрдость необходима на тот случай, если я чересчур увлекусь сладким мальчиком и совсем потеряю голову.

— Такого не случится, — сглотнув, прошептал Авадонна. — Ты темнее всех, кого я знаю.

— Но ты всё равно приглядывай за мной, — рассмеялся Гаап. И вернулся к делам: — Мы не можем сами устранить Ольгина, не хочу, чтобы по городу ползли ненужные слухи о том, что мы пляшем под дудку органиков.

— С этим я полностью согласен.

— Надо использовать Братство, — закончил Ястребиный, не обратив внимания на то, что карлик его перебил.

— «Mortem Monstrum»?

— Ты знаешь другое?

— Извини, Гаап, сглупил, — опомнился Авадонна. — Использовать Братство — хорошая идея, они любят устраивать публичные расправы.

— Мне кажется, или я слышу в твоём голосе презрение? — неожиданно поинтересовался Ястребиный.

— Я знавал настоящих истребителей и когда-то еле отбился от них, — с улыбкой напомнил карлик. — А теперь они едят у нас с ладони и не трогают Первородных без разрешения.

— Я понимаю твоё отношение, друг мой, но будь политиком, — Ястребиный вновь попыхтел сигарой. — Держи себя в руках, как держу себя в руках я. Улыбайся им, показывай, что уважаешь. И помни: Первородные уже выше всех без всякой войны. Мы сделали Зло глобальной идеей и скоро сбросим маски. Нужно немного потерпеть.

— Гаап, ты ведь знаешь, что я всё понимаю, — кивнул Авадонна. — Я переговорю с Братством и организую устранение Ольгина. — Он выдержал паузу. — Но Ленку мы не тронем.

— Она тебе нравится?

— Если Братство уберёт Порчу, все поймут, что органики мстят за Лаврича.

— И хорошо: мстить за Сердцееда — моветон.

— Но от нас будут ждать ответных действий, — продолжил карлик. — Смерть Ольгина не привлечёт внимания — он бирюк, а убийство Порчи может закончиться войной.

Несколько секунд Ястребиный обдумывал слова Авадонны, после чего кивнул:

— Порчу не трогаем.

— Хорошо…

Тем временем стрельба в лесу прекратилась и сменилась рёвом двигателей, сначала далёким, путающимся среди равнодушных деревьев рычанием, но постепенно приближающимся, и в тот момент, когда Гаап вынес решение по поводу Порчи, к базе подъехали четыре квадроцикла.

— Мы сделали! — закричал сидящий в первой машине юноша, специально притормозив у парковки. — Мы его поймали! Я его поймал! Я выстрелил в него сетью и поймал!

И помчался дальше.

— Разве он не прелесть? — улыбнулся Гаап.

— Шустрый мальчишка, — согласился Авадонна. — А главное — совсем ручной.

— Ещё нет, но будет, — Ястребиный негромко рассмеялся. — Зачем воевать, если можно затуманить им головы толерантностью? Если можно сказать, что мы — невинные жертвы безумия Древних, что мы не хотели воевать… Зачем воевать, если можно без устали повторять о «тяготах войны» и врать о том, что творили воины-меченосцы с «невинными ведьмами». Повторять враньё так долго, что дети органиков начнут верить, что их отцы и деды ничем не отличались от наших… Зачем воевать, если можно объяснить, что мы все одинаковы и способны «мирно сосуществовать»? Зачем воевать, если можно постепенно сделать их такими, как мы? Они ведь не замечают, как темнеют… просто живут, перенимают наши принципы, меняются… Пусть не сразу, но я терпелив.

— Изменятся не все, — заметил Авадонна.

— Знаю, — рассмеялся Ястребиный. — Тех, кто не изменится — убьём.

— Гаап, полюбуйся!

Вслед за квадроциклами появился грузовик, в кузове которого стояла клетка с бешено орущим, бьющимся о прутья гигантским кентавром, раза в полтора превосходящим обычных сородичей, а значит, из королевского клана. Седая борода и многочисленные шрамы на торсе указывали, что кентавр изрядно пожил, а лютая ненависть в глазах — что хотел бы пожить ещё.

— Ориген? — тихо спросил Авадонна.

Удивлённо.

— Знаешь его? — поднял брови Гаап.

— Встречались, — медленно ответил карлик, разглядывая ярящегося кентавра. — Что с ним станет?

И чувствовалось, что судьба Оригена ему небезразлична.

— Ответишь на мой вопрос? — молниеносно сменил тему Ястребиный.

— Конечно, — вздохнул Авадонна.

И мысленно попрощался со старым собутыльником.

— Ты спал с Элизабет?

— Да.

— Так я и думал… — Гаап бросил сигару на землю и растоптал. — А этот дурак Шаб считал, что лишние рога ему наставил я.

— Извини.

— Забудь.

Прозвучало очень понятно: забудь. Оба забудем обо всём: ты о кентавре, я — о том, что сделал со мной Шаб, поверив ложным слухам. Не спрашивай о том, что тебя не касается.