Отрочество 2

А какие планы были, какие планы… Сперва — да через пароход и знакомства Шломо, то бишь Егора, а потом споткнулся на том, што нет людей. А?! Людей! Всегда так, што только пальцем сделай и свистни, а тут — нате, и выбрать не из кого. Ужас! Ну то есть не совсем ужас, но таки печаль и грусть-тоска.

Вокруг сплошные буры, которые если и да, то подавай им не просто деньги, а уважение впополаме с паем! А если каждому дай, вместо на от каждого, то што это за бизнес?! Кооператив какой-то, а не честная коммерция в нужную пользу.

Негры тоже — вроде как и люди, но не для буров, и вообще… Такой клубок змеиный промеж них, што пока если и да, то сугубо слугами, а не полноценными работниками.

Уитлендеры эти тоже… скорее нет, и такое себе нет, шо замахаешься просеивать на да! Не так штобы буры и великие справедливцы, но по совести, подозрения их в эту сторону вполне понятны и даже оправданны.

Такой себе народ эти приезжие, што хотят не натурализацию и гражданство через несколько лет, соблюдая законы, а хапнуть здесь и сейчас, а после смыться. А если и натурализоваться, то подстраиваться не самим, а подстроить удобно под себя.

— Оно бы и понятно, — задумчиво сказал Фима, доставая покурить, — но как бы и буров — тоже! Удобно, когда вокруг свои да наши! Хм…

Бляйшман задумался, заворочавшись на тахте. Не выдержав давления мыслей, встал к окну на провентилировать мозг. Отчаянно пыхтя сигарой, он думал, думал… и по всему выходило, што привычная опора — зась!

Единоверцы здеся под подозрением, а если и нет, то у тех такое себе да со связями, шо он им и на хрен не нужен! Если только не через партнёрство, а такое уже ему — ну никак! Решительно.

— Русские, — он пыхнул сигарой, прокручивая все за и против, — гхм… Это пусть и совсем не наши, но…

Он задумался, и в голове будто заскрипели пружинки арифмометра. Дело налажено — в принципе, а не совсем! Но налажено. На роли управляющих, направляющих и руководящих — есть, а вот мелко-среднее начальство и работники, но ответственные, а не как здеся…

— Ага, — сказал он, — затянувшись окурком и раскашлявшись. Посмотрев удивлённо на сигару, открыл сетку и свистнул ближайшему кафру. Тот подхватил окурок на лету, благодарно закланявшись и заулыбавшись, но Фима уже не видел этого, погружённый в мысли.

— Русские, так? Оно канешно, не наши, но лучше, чем совсем не наши, — бормотал он, расхаживая по кабинету, — И те русские, которые подняли жопы и переплыли океан, это уже не те русские, а другие. С этими уже можно работать, да и других всё равно нет!

— Ицхак! — Секретарь, молодой сефард, экипированный записной книжкой, пейсами и неровной юношеской бородкой, материализовался у стола шефа, всем своим видом показывая внимание и рвение, — Мине нужно поговорить с русскими, так ты узнай — што, где, почём!

— Все, или нужны какие-то конкретные русские? — осведомился Ицхак, согнувшись над блокнотом грифом-падальщиком.

— Важные! — Фима поднял палец, — И это таки не только начальство и торговцы, но и вообще. Ты мине понял?

Собрав на смуглом лбу скорбную морщинку, секретарь кивнул осторожно, и постояв недолго, решил таки уточнить. Бляйшман сперва охотно, а потом уже раздражённо говорил ему за русские реалии, которые сефарда из Северной Африки ну ни разу не близки!

— Всё! — рявкнул он, — Хватит пока! Только учти, нам с ними работать, и если ты хочешь да — занимайся русским! Нехристь! Ну то есть… а-а! Иди отсюдова, совсем ты мине голову просквозил!

— Шо за люди, — бормотнул Фима, качая головой на закрывшуюся дверь, — ни за Одессу толком ни знают, ни за мадам Циперович, ни за што! Такой бизнес с культурным пластом, и мимо себе! Дикие люди…

Снятый Ицхаком ресторан, который больше по названию, чем по ценам и антуражу, чем да, Фиме решительно не очень, потому как — эконом, и сильно. Такое себе помещение барачного типа, только што окна ни разу не маленькие, потому как — климат! Сделав мысленную пометку ещё раз объяснить секретарю, што экономить копейки там, где можно выиграть рубели на уважении, глупо, мужчина вошёл в помещение.

— Здравствуйте, — непринуждённо поприветствовал он рассевшихся за столикам мужчин.

— И тебе шалом, добрый молодец, — чутка насмешливо ответил востроглазый молодец. Который хоть и Рязань мордально, вплоть до косоворотки, но такой себе пират с Тортуги, шо прямо ой! Оторопь до дрожи.

По залу пронеслись смешки и улыбки, отчего Фиме стало легко, как раньше — по молодости.

— Не буду тратить своё и ваше время понапрасну, а потому — пива всем за мой счёт!

Общество гуднуло одобрительно, но размякать не спешило. Не спешил и Фима, в несколько приёмов выпивший первую кружку, и цедивший теперь вторую.

— А теперь к делу, — продолжил он неторопливо, — потому как собралися здеся люди уважаемые, у которых время — деньги. Штоб не жалко было времени — сразу скажу, шо сперва будет всем пива, а потом — поесть за мой счёт, это таки понятно?

— В любом случае, — подчеркнул он, несколько удивлённо понимая, шо народ покивал благодушно, но в общем-то — равнодушно.

«— Зажрались мал-мала» — констатировал он.