Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Моник мрачно сказала: “Одна из связей, которая может быть у нас обоих, — это Дитер Кун. Если мы решим, что нам нужно использовать его, вам придется быть тем, кто сделает этот подход. Я не могу этого сделать, даже ради своего брата.”

“Я не думаю, что нам придется беспокоиться об этом", ” сказала Люси. “Когда Ящерицы будут допрашивать Пьера, он запоет. Он будет петь, как соловей. Это, пожалуй, единственное, о чем я могу думать, что могло бы заставить их относиться к нему помягче. Тебе не кажется, что они были бы рады, если бы он мог вручить им симпатичного, сочного нациста? Это могло бы позволить им выжать из немцев несколько новых уступок.”

Моник посмотрела на нее с внезапным уважением. Люси не была дурой. Нет, она вовсе не была дурой. А контрабанда имбиря была сетью, которая связывала весь мир воедино. Неудивительно, что любовница Пьера так быстро соображала в терминах геополитики.

“Если Пьер споет, — медленно произнесла Моник, — он тоже споет об американцах”.

“Но, конечно", ” сказала Люси. “И что с того? Я никогда не видел смысла иметь с ними дело. Американцы.” Ее губы скривились. “Они заслужили, чтобы город взорвали. До сих пор им было легко. Большинство из них все еще так делают.”

“Они люди", ” сказала Моник. “Я не хочу отдавать их Ящерицам”.

“Я уверен, что не знаю, почему бы и нет”. Люси пожала плечами. “Будь по-твоему. Я не собираюсь терять из-за них сон, говорю вам, и пальцем ради них не пошевелю. Они не сделали бы этого для меня”. Каким бы широким ни было ее мировоззрение, Люси все равно была на первом месте в ее собственных глазах.

Моник отправилась дальше в Марсель. Она не осмелилась вернуться в палатку даже за своим велосипедом. Ящерицы тоже могут вернуться за ней. Кеффеш видел ее с Пьером и Люси, и она переводила Пьеру, когда он разговаривал с американцами. В глазах Расы этого, вероятно, было более чем достаточно, чтобы осудить ее.

Добравшись до окраины города, она нашла телефон-автомат и скинула в него пару франков. Она позвонила в отель, где остановились Рэнс Ауэрбах и Пенни Саммерс. Телефон зазвонил несколько раз. Она была на грани того, чтобы сдаться, когда мужчина ответил: “Алло?”

Акцент Ауэрбаха был смехотворно плохим. Моник выбрала английский, чтобы убедиться, что он не поймет ее неправильно: “У Ящериц есть Пьер. Ты знаешь, что это значит?”

“Держу пари, что да”, - ответил он, что она приняла за утвердительный ответ. “Это значит, что у меня чертовски много неприятностей. Спасибо.” Он повесил трубку.

Для пущей убедительности Моник тоже вытерла телефон рукавом от отпечатков пальцев после того, как повесила трубку. Она предположила, что Ящерицы будут прослушивать телефон Ауэрбаха и что они смогут отследить звонок до этого. Но пусть они попробуют доказать, что это сделала она.

И, сделав одну из вещей, которые ей нужно было сделать, она могла продолжить заботиться об остальном. Она вошла в магазин одежды, подошла к мужчине, похожему на менеджера, и спросила: “Извините, но не могли бы вы использовать другую продавщицу?”

Нессереф была рада, что наконец-то снова может выходить на Орбиту для прогулок, не слишком беспокоясь об остаточной радиоактивности. Ционги тоже был рад. Он использовал колесо для упражнений в ее квартире, но это было не то же самое. Теперь он мог выйти на улицу, увидеть новые достопримечательности, понюхать новые запахи и снова расстроиться, когда птицы-тосевиты улетели как раз в тот момент, когда он собирался их поймать.

Он все еще выглядел нелепо возмущенным каждый раз, когда пернатые существа ускользали от него. Казалось, он думал, что они жульничают, улетая. В этом мире было гораздо больше разнообразных летающих зверей, чем Дома. Местные хищники, вероятно, воспринимали такие побеги как должное. Что касается Орбиты, то они нарушили правила.

Беффлем, бегающий без поводка, тоже нарушал правила. Как и Дома, в новых городах на Тосеве 3 существовали правила, запрещающие выпускать беффлема на свободу. Как и Дома, здесь эти правила ничего не стоили. Беффлемы были гораздо более склонны делать то, что они хотели, чем то, что хотела от них Раса. Если бы у них было больше мозгов, они могли бы послужить образцами для Больших Уродов.

Если бы Орбит мог достать своим ртом и когтями беффеля, он бы быстро справился с этим. Но беффлем казался достаточно умным, чтобы понять, что он был на поводке, а они — нет. Они пищали так яростно, как только могли, приглашая его погнаться за ними. И он сделал бы это точно так же, как он охотился за птицами. Поводок в руке Нессерефа каждый раз останавливал его.

“Нет”, - сказала она ему в третий раз на прогулке. Внутри квартиры он знал, что означает это слово. Он подчинялся ему большую часть времени. Выйдя на свежий воздух, он сделал все возможное, чтобы забыться.

“Бип!" — сказал беффел в полуквартале отсюда. Орбита еще раз попыталась броситься за ним. И снова Нессереф не позволил ему. Орбит повернул к ней глазную башенку в том, что должно было быть упреком. Другую турель он держал неподвижно на беффеле, который сидел там, почесываясь, а затем снова сказал: “Бип!”.