Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Все еще болит, ” ответила вдова Радофски, — но становится лучше. Она уже не такая опухшая, как была, и болит не так сильно, как раньше.”

“Я рад это слышать”, - сказал он для всего мира, как будто он, в отличие от течения времени, имел какое-то отношение к ее выздоровлению.

“Большое вам спасибо за звонок”, - сказала она. “Я уверен, что большинство врачей не сделали бы этого для своих пациентов”.

Рувим был уверен, что не сделал бы этого и для большинства своих пациентов. У него также было довольно хорошее представление о том, что вдова Радофски была уверена в этом. Тем не менее, он нервно забарабанил пальцами по столу, прежде чем спросить: “Не хотели бы вы, э-э, поужинать со мной в один из этих вечеров, чтобы отпраздновать улучшение самочувствия?”

Тишина на другом конце провода. Он приготовился к отказу. Если бы она сказала "нет", если бы в ее сердце все еще был ее покойный муж и никто другой, как он мог винить ее? Он не мог. Если уж на то пошло, если она просто не интересовалась им по множеству других причин, как он мог винить ее? И снова он не смог.

Но, наконец, она сказала: “Спасибо. Я думаю, мне бы это понравилось. Позвони мне домой, почему бы тебе не позвонить, и мы обо всем договоримся.”

“Хорошо", ” сказал он. Йетта выбрала этот момент, чтобы выкрикнуть его имя. Его первый пациент все-таки появился. Рувим попрощался и повесил трубку. Он улыбался. Пациент ждал достаточно долго.

Маршал Жуков обладал или мог обладать большей властью, чем Вячеслав Молотов. Молотов тоже это знал. Но из-за своей партийной должности он обладал определенной моральной властью над маршалом — до тех пор, пока Жуков предпочитал признавать это, что он и делал.

Молотов воспользовался этим сейчас. Он сказал: “Я предполагаю, что наша поддержка Народно-освободительной армии будет совершенно тайной, Георгий Константинович. Во всяком случае, так будет лучше.”

“Если это не так, товарищ Генеральный секретарь, то для меня это будет, по крайней мере, таким же большим сюрпризом, как и для вас”, - ответил Жуков.

Это, без сомнения, было задумано как шутка. Как обычно, Молотов не одобрял шуток. Все, на что они годились, по его желтушному мнению, — это затуманивать проблему. Он не хотел, чтобы этот вопрос был затуманен. Он не хотел здесь никакой двусмысленности. “Если нас обнаружат, товарищ маршал, это приведет к очень печальным последствиям. Рассмотрим Рейх. Рассмотрим Соединенные Штаты”.

“Я действительно рассматриваю их. Я рассматриваю их каждый день", — сказал Жуков. “Насколько известно Народно-освободительной армии, наша помощь не была обнаружена. Насколько известно ГРУ, он не был обнаружен. Насколько известно НКВД, он не был обнаружен. Мы в безопасности настолько, насколько это возможно”.

Его губы скривились, когда он вообще снизошел до того, чтобы назвать НКВД. Партийная служба шпионажа и безопасности, в отличие от службы Красной Армии (которой она часто была), переживала трудные времена после неудачного переворота Берии. Отчасти это было по настоянию Молотова, отчасти по настоянию Жукова — НКВД шпионил за Красной Армией так же, как и за остальным миром. Оно нуждалось в очищении от приспешников Берии и получило его.

Тем не менее, Молотов хотел бы, чтобы НКВД работал на более высоком уровне эффективности, чем сейчас. ГРУ было хорошей службой, но в первую очередь оно было предано Армии, а не Партии: Жукову, а не ему. И он хотел иметь более чем одну точку зрения на свой образ действий. Необходимость полагаться только на ГРУ заставляла его чувствовать себя одноглазым человеком.

Разумеется, он ничего не сказал об этом Жукову. Это вызвало бы подозрения маршала, а у Жукова их было предостаточно, даже когда они не были вызваны. Он мог бы подумать, что Молотов пытается восстановить независимую политическую позицию. Он тоже был бы прав.

Вслух Молотов был мягок, как и должен был быть: “Тогда будем надеяться, что оценки верны. Учитывая немецкое оружие, которое мы смогли поставить Народно-освободительной армии, как вы думаете, есть ли у них серьезные шансы сбросить иго Расы в Китае?”

“Вероятно, нет, но они могут доставлять себе огромные неудобства, и когда Мао когда-либо был хорош для чего-то большего?” — ответил Жуков, доказывая, что Молотов не обладал исключительной привилегией цинизма среди советских лидеров. “Кроме того, даже если китайцы, похоже, на грани изгнания Ящеров, у Расы есть бомбы из взрывчатого металла, а у Народно-освободительной армии их нет”.

“Во всяком случае, не от нас”, - согласился Молотов. “Но теперь, когда они есть у японцев, жизнь становится все сложнее и сложнее”.

Жуков кивнул. “У них были империалистические планы в отношении Китая до того, как появились Ящеры. Они тоже не забыли. Они все еще думают об этом как о своей законной сфере влияния”.