Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Конечно", ” сказал Молотов глухим голосом. Все трое мужчин посмотрели друг на друга. Румыния все еще удерживала Бессарабию и северную Буковину, земли, которые СССР вернул в соответствии с Венским соглашением 1940 года, только для того, чтобы снова потерять их после гитлеровского вторжения. Теперь, когда рейх больше не мог прийти на помощь своим друзьям, румынское правительство было бы следующим в списке после Финляндии. Но если бы румыны закричали о помощи, а Ящеры ответили, это просто дало бы Расе более длинную границу с СССР.

“Черт возьми, почему этого не ожидали?” Жуков пристально посмотрел на Молотова. “Мы могли бы закончить наши члены в машине для сосисок”.

Как и в случае с Кекконеном, Молотову пришлось бороться за спокойствие. Если бы Жуков достаточно разозлился, Красная Армия начала бы управлять Советским Союзом уже на следующий день. Но Молотов знал, что, действуя так, как будто он боялся этого, он только увеличивал вероятность того, что это произойдет. Сделав глубокий вдох, он спросил: “Георгий Константинович, вы ожидали, что финны обратятся за поддержкой к Ящерам?”

“Я? Ни за что на свете, — ответил Жуков. “Но я солдат. Я не претендую на роль дипломата. Я оставляю такого рода беспокойство людям, которые действительно притворяются дипломатами”. Теперь он сердито посмотрел на Андрея Громыко. "Лучше на Громыко, чем на меня", — подумал Молотов.

Невозмутимость Громыко была почти такой же устрашающей, как у Молотова. Комиссар по иностранным делам сказал: “Мы кое-что попробовали. Это не сработало. Конец света не наступит. Никто разумный не мог себе представить, что финны предпочтут эту Расу своим собратьям-людям”.

Жуков хмыкнул. “Они предпочли нацистов своим собратьям-людям еще в 41-м. Мы им не очень нравимся по той или иной причине.”

Это было бы преуменьшением, пока не появится что-то получше. Как сказал Жуков, финны стали союзниками Гитлера, как только у них появилась такая возможность. Теперь они учили Ящериц играть в политику баланса сил? И все это для того, чтобы избежать влияния миролюбивых рабочих и крестьян СССР? Молотов покачал головой. “Финны, ” сказал он, “ по своей сути ненадежный народ".

“Это действительно так", ” согласился маршал Жуков. Задумчивым тоном он продолжил: “Мы, вероятно, могли бы выиграть войну в Финляндии, даже против Расы. Логистика у ящериц очень плохая.”

“Мы, вероятно, могли бы выиграть войну против Расы в Финляндии”, - едко сказал Громыко. “Нацисты более или менее выиграли войну против Расы в Польше. Но они не выиграли свою войну против Расы. Могли бы мы?”

“Конечно, нет”, - сразу же ответил Жуков.

“Конечно, нет. Я согласен", — сказал Молотов. “Вот почему, когда Кекконен поставил меня перед свершившимся фактом, я не видел иного выбора, кроме как отозвать нашу ноту. Мы не можем предвидеть всего, Георгий Константинович. Даже диалектика показывает только тенденции, а не детали. У нас будут другие шансы".

” О, очень хорошо. — голос Жукова звучал как у обиженного ребенка.

“Это не значит, что наш собственный суверенитет был ослаблен", — сказал Громыко, и маршал кивнул. Это его удовлетворило, по крайней мере на данный момент. Это успокоило Молотова, но не удовлетворило его. Суверенитет Советского Союза сохранился; его престиж, как он слишком хорошо знал, пострадал.

С этим нужно было что-то делать. Не в Европе, если не считать отчаянных времен, которых он не предвидел. Глазные турели Ящериц смотрели в ту сторону. Но у СССР была самая протяженная сухопутная граница из всех наций — любой человеческой нации — на Земле. “Персия", ” пробормотал Молотов. “Афганистан. Китай, конечно. Всегда Китай.”

С немалым удовольствием Атвар изучил отчеты, полученные им из Хельсинки и Москвы. Повернув одну глазную башенку в сторону Пшинга, он сказал: “Вот кое-что, что в кои-то веки, похоже, действительно сработало очень хорошо. Советский Союз отступил от своих угроз Финляндии, и наше влияние на эту маленькую не-империю возросло”. Его рот открылся в смехе. “Поскольку до этого времени мы практически не имели никакого влияния на Финляндию, любое влияние — это увеличение”.

“Правда, возвышенный повелитель флота”, - согласился его адъютант. Однако через мгновение он добавил: “Жаль, что мы не смогли организовать включение не-империи в территорию, которой мы управляем напрямую”.

“Мне бы тоже этого хотелось”, - сказал Атвар. “Но когда наш представитель выдвинул эту идею лидерам финской не-империи, они категорически отказались. Мы взяли то, что могли получить — не все, что хотели, но гораздо лучше, чем ничего”.

Пшинг вздохнул. “В этом мире, Возвышенный Повелитель Флота, мы никогда не могли получить все, что хотели. Слишком часто нам приходилось считать, что нам повезло получить хоть что-то из того, что мы хотели”.

“Это, к сожалению, тоже правда", — сказал командующий флотом. “Именно поэтому я согласился на эту полумеру — на самом деле, нечто меньшее, чем полумера. Но ему удалось заставить СССР отступить".