Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Можа, перанясе, а можа, і не. Старажытныя індзейцы Перу апіраліся на вопыт пакаленняў. Хто ведае, магчыма, на кожны плыт, што пераплыў акіян, прыпадала дзесяць плытоў, якія пайшлі на дно, а магчыма, і сотні на працягу стагоддзяў. Як вы сцвярджаеце, інкі выходзілі ў адкрыты акіян цэлымі флатыліямі гэтых бальзавых плытоў. Тады, калі з адным з плытоў здаралася няшчасце, пацярпеўшых маглі падабраць з суседніх. Але хто зможа падабраць вас сярод акіяна? Калі вы нават возьмеце з сабой радыёстанцыю на выпадак катастрофы, не думайце, што будзе лёгка знайсці маленькі плыт сярод хваляў за тысячы міль ад берага. У час шторму вас можа змыць з плыта, і вы паспееце дзесяць раз утапіцца, перш чым хто-небудзь дабярэцца да вас. Лепш за ўсё заставайцеся тут і чакайце, пакуль у вучоных знойдзецца час прачытаць ваш рукапіс. Напішыце яшчэ раз і падварушыце іх; гэта самае лепшае, што вы можаце зрабіць.

— Я ўжо больш не магу чакаць, — у мяне хутка не застанецца ні цэнта.

— Вы можаце пераехаць да нас. Калі вы ўжо загаварылі аб гэтым, дык як вы мяркуеце арганізаваць экспедыцыю з Паўднёвай Амерыкі без грошай?

— Лягчэй зацікавіць экспедыцыяй, чым непрачытаным рукапісам.

— Але што гэта вам можа даць?

— Абвяржэнне аднаго з самых моцных аргументаў супроць маёй тэорыі, не кажучы ўжо аб тым, што ў навуковых колах звернуць увагу на гэтую справу.

— А калі ваша задума скончыцца кепска?

— Тады я нічога не дакажу.

— I тады вы скампраметуеце вашу ўласную тэорыю ў вачах усіх, ці ж не так?

— Магчыма. Але, як вы самі сказалі, адна з дзесяці спроб удавалася і да нас.

З дому выйшлі дзеці, каб пагуляць у кракет, і ў той дзень мы больш не вярталіся да гэтага пытання.

У наступную суботу я зноў з’явіўся ў Осінінг з картай пад пахай. А калі я ад’язджаў, на карце была нанесена алоўкам доўгая лінія ад берагоў Перу да астравоў Туамоту ў Ціхім акіяне. Мой сябар капітан страціў надзею адгаварыць мяне, і мы прасядзелі некалькі гадзін, робячы разлікі магчымай хуткасці руху плыта.

— Дзевяноста сем дзён, — сказаў Вільгельм, — але памятайце, што гэта толькі пры тэарэтычных, ідэальных умовах, калі ўвесь час будзе спадарожны вецер і плыт сапраўды, як вы думаеце, можа плыць пад парусам. Вы павінны разлічваць, што падарожжа будзе працягвацца не менш чым чатыры месяцы, і быць гатовымі да таго, што яно, магчыма, не скончыцца так хутка.

— Добра, — з надзеяй на будучае адказаў я, — будзем разлічваць сама менш на чатыры месяцы і закончым плаванне за дзевяноста сем дзён.

Маленькі пакойчык у Доме маракоў, як мне здалося, стаў куды больш утульным, чым звычайна, калі я ў гэты вечар вярнуўся дадому і з картай у руках сеў на краі ложка. Я вымераў крокамі плошчу пакоя з дакладнасцю, якая была толькі магчыма, калі ўлічыць, што тут стаялі ложак і камода. О так, плыт павінен быць значна большым. Я высунуўся праз акно, каб зірнуць на далёкае зорнае неба вялікага горада, якое можна было ўбачыць толькі проста над галавой між высокімі сценамі дамоў. На плыце хоць і будзе цесна, але ўсё ж знойдзецца дастаткова прастору для таго, каб бачыць над сабой неба з усімі зоркамі.

На 72-й заходняй вуліцы, недалёка ад Цэнтральнага парку, размешчан адзін з самых адасобленых нью-йоркскіх клубаў. Толькі маленькая, начышчаная да бляску медная дошчачка з надпісам «Клуб падарожнікаў» магла намякнуць прахожым, што ў гэтым доме знаходзіцца нешта незвычайнае. Але, апынуўшыся ўсярэдзіне, вы нібы рабілі парашутны скачок у нейкі зусім іншы свет, што знаходзіцца за тысячы міль ад нью-йоркскіх небаскробаў і бясконцых патокаў аўтамабіляў між імі. Калі за вамі зачыняюцца дзверы ў Нью-Йорк, вы трапляеце ў атмасферу палявання на ільвоў, альпійскіх паходаў і палярных зімовак і ў той жа час адчуваеце сябе так, быццам знаходзіцеся ў салоне раскошнай яхты, якая робіць кругасветнае плаванне. Трафеі палявання на гіпапатамаў і аленяў, наразныя карабіны, іклы сланоў, ваенныя барабаны і коп’і, індзейскія дываны, ідалы і мадэлі караблёў, флагі, фатаграфіі і карты акружаюць членаў клуба, калі яны збіраюцца за абедам або слухаюць лекцыю аб далёкіх краінах.

Пасля майго падарожжа на Маркізскія астравы я быў абраны правадзейным членам клуба і, як адзін з самых маладых членаў, бываючы ў Нью-Йорку, рэдка прапускаў пасяджэнні. I вось цяпер, калі дажджлівым лістападаўскім вечарам я зайшоў у клуб, мяне вельмі здзівіў незвычайны выгляд памяшкання. На падлозе пасярод залы ляжаў надзьмуты гумавы плыт з пакетамі аварыйнага запасу прадуктаў і ўсялякімі прыладамі, а на сталах і сценах ляжалі і віселі парашуты, гумавыя касцюмы, выратавальныя курткі і палярны рыштунак уперамежку з прыладамі для перагонкі вады і іншымі цікавымі вынаходкамі. Нядаўна абраны член клуба, палкоўнік Хаскін з лабараторыі забеспячэння матэрыяльнай часткі ваенна-паветраных сіл, збіраўся прачытаць лекцыю і прадэманстраваць шэраг новых ваенных вынаходак, якія, на яго думку, у будучым маглі б быць карыснымі для навуковых экспедыцый і ў паўночных і ў паўднёвых шырынях.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии