Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Кнут паправіўся пасля пакутлівай марской хваробы; ён і Тарстэйн залезлі на хісткую верхавіну мачты і распачалі эксперыменты з нейкімі таямнічымі антэнамі, якія яны пускалі ўгору, прывязваючы да паветранага шара або змея. Раптам адзін з іх крыкнуў з радыёрубкі, што ён чуе марскую радыёстанцыю Лімы, якая выклікае нас. Нам паведамілі, што самалёт амерыканскага пасольства вылецеў з узбярэжжа, каб перадаць нам апошняе развітальнае прывітанне і паглядзець, які выгляд мы маем сярод акіяна. Неўзабаве мы наладзілі прамую сувязь з радыстам самалёта, а потым зусім нечакана для ўсіх нас нам удалося пагутарыць з сакратаром экспедыцыі Герд Волд, якая знаходзілася на борце самалёта. Мы дакладна, як толькі маглі вызначыць, перадалі каардынаты свайго месцазнаходжання і на працягу некалькіх гадзін падавалі радыёпеленгацыйныя сігналы. Голас з эфіру гучаў то мацней, то слабей, адпаведна таму, набліжаўся ці аддаляўся АРМІ-119, які, у пошуках нашага плыта, апісваў кругі над акіянам. Але мы так і не пачулі гулу матораў і не ўбачылі самога самалёта. Не так лёгка было заўважыць нізкі плыт унізе сярод хваляў, а з плыта бачнасць была вельмі абмежаваная. Нарэшце самалёт адмовіўся ад пошукаў і вярнуўся на бераг. Гэта была апошняя спроба адшукаць нас.

У наступныя дні мора было бурным, але шумлівыя хвалі беглі з паўднёвага ўсходу з роўнымі інтэрваламі, і кіраваць плытом было куды лягчэй. Вецер і хвалі ўдаралі ў плыт з левай задняй чвэрці, так што рулявога менш залівалі хвалі, а плыт трымаўся на вадзе больш устойліва і не круціўся. Мы з трывогай прыкмячалі, што паўднёва-ўсходні пасат і плынь Гумбольдта з кожным днём адносяць плыт якраз у той бок, дзе нас падпільноўваюць сустрэчныя плыні, што агінаюць астравы Галапагос. Мы рухаліся на паўночны захад так шпарка, што ў сярэднім праплывалі ў тыя дні па 55—60 марскіх міль, а рэкордная хуткасць дасягнула ажно 71 мілі.

— А як на астравах Галапагос, нішто жывецца? — заклапочана спытаў аднойчы Кнут і паглядзеў на карту, дзе ланцужок кружочкаў, што абазначалі месцазнаходжанне нашага плыта ў розны час, нагадваў палец, які злавесна паказваў у бок праклятых астравоў Галапагос.

— Наўрад, — адказаў я. — Расказваюць, што інка Тупак

Юпанкі незадоўга да эпохі Калумба адплыў з Эквадора і дасягнуў астравоў Галапагос, але ні ён сам і ніхто з яго спадарожнікаў не пасяліліся там, бо там няма вады.

— О’кэй, — сказаў Кнут. — Дык якога д’ябла нам плыць туды! Спадзяюся, мы туды і не трапім.

Цяпер мы так прывыклі бачыць вакол сябе танцуючыя хвалі, што перасталі звяртаць на іх увагу. Якая нам справа да таго, што мы крышачку патанцуем, маючы пад сабой тысячы метраў вады, калі мы і плыт увесь час трымаемся на паверхні? Няцяжка было заўважыць, што бальзавыя бярвенні ўбіраюць у сябе ваду. Горш за ўсё было з кармавымі ранжынамі; засунуўшы кончык пальца ў іх размоклую драўніну, можна было пачуць, як пад ім хлюпала вада. Нічога не кажучы спадарожнікам, я адламаў кавалак намоклага дрэва і кінуў яго за борт. Ён спакойна апусціўся ў ваду і павольна знік у глыбіні. Пазней мне давялося бачыць, як некаторыя з маіх таварышаў рабілі тое ж самае, выбраўшы для гэтага час, калі ім здавалася, што на іх ніхто не глядзіць. Яны стаялі, засяроджана назіраючы за тым, як набраклы вадой кавалак драўніны паступова знікаў у глыбіні зялёнай вады. Перад адплыццём мы адзначылі асадку плыта, але пры неспакойным моры было немагчыма ўстанавіць, як глыбока ён сядзеў цяпер, бо бярвенні то на нейкі момант узнімаліся з вады, то зноў глыбока апускаліся ў яе. Але калі мы ўтыкалі ў бервяно нож, то з вялікай радасцю пераконваліся, што на глыбіні прыблізна 25 міліметраў ад паверхні дрэва было сухое. Мы падлічылі, што ў выпадку, калі вада будзе пранікаць у бярвенні такімі ж тэмпамі і надалей, то да таго часу, як мы пачнем, паводле нашых меркаванняў, набліжацца да зямлі, плыт ужо не здолее трымацца на вадзе. Але мы спадзяваліся, што ў больш глыбокіх слаях, бліжэй да асяродка, драўнінны сок будзе выконваць ролю засцерагальнага ад прамочвання саставу і не дасць бярвенням набрыняць яшчэ больш.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии