Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

З цягам часу мы прывыклі да гэтых падземных, ці, правільней кажучы, падводных, істот, што жылі пад намі, і ўсё-такі кожны раз здзіўляліся, калі з’яўлялася новая разнавіднасць. Аднойчы а другой гадзіне ночы, калі неба было зацягнута хмарамі і рулявы ледзь мог адрозніць чорную ваду ад чорнага неба, ён заўважыў слабае святло пад вадой, якое паступова набыло форму вялізнай жывёлы. Нельга было вызначыць, свяціўся гэта планктон на яе целе, ці фасфарэсцыравала сама жывёла, але гэтае мігценне ў чорнай вадзе надавала прывіднай істоце невыразныя зменлівыя абрысы. Яна здавалася то круглай, то авальнай або трохкутнай, а потым раптам падзялілася на дзве часткі, кожная з якіх пачала самастойна плаваць узад і ўперад пад плытом. Урэшце гэтых святлівых зданяў стала тры, і яны апісвалі пад намі павольныя кругі. Гэта былі сапраўдныя страшыдлы, бо толькі бачная частка іх цела мела ў даўжыню 6—8 метраў. Мы ўсе хутчэй выбеглі на палубу і пачалі сачыць за прывідным танцам. Страшыдлы плылі за плытом, і гэтае відовішча працягвалася некалькі гадзін. Таямнічыя і бясшумныя, нашы святлівыя спадарожнікі трымаліся даволі глыбока пад вадой, часцей за ўсё з боку правага борта, дзе гарэў ліхтар, але іншы раз яны праплывалі проста пад плытом або з’яўляліся з левага боку. Мяркуючы па мігценню святла на іх спінах, можна было думаць, што жывёлы гэтыя па памерах большыя за сланоў, але гэта былі не кігы, бо яны ні разу не падняліся на паверхню, каб падыхаць паветрам. Магчыма, мы сустрэліся з гіганцкімі скатамі, якія змяняюць сваю форму, калі паварочваюцца набок? Яны не звярталі ніякай увагі, калі мы падносілі ліхтар да самай паверхні вады, стараючыся выбавіць наверх, каб можна было як след іх разгледзець.

I, як усе сапраўдныя дамавікі і здані, яны зніклі ў глыбіні, як толькі пачало брацца на досвітак.

Нам ніколі не ўдалося б атрымаць правільнае тлумачэнне гэтага начнога наведвання трох святлівых страшыдлаў, каб рашэнне загадкі не прыйшло само па сабе, калі праз паўтара дня пры яркім сснцы да нас з’явіўся яшчэ адзін наведвальнік. Гэта адбылося 24 мая, калі мы дрэйфавалі на лёгкім зыбу, якраз на 95° заходняй даўжыні і 7° паўднёвай шырыні. Было каля паўдня, і мы толькі што выкінулі за борт вантробы дзвюх вялікіх залатых макрэлей, якіх злавілі раніцой. Для таго каб асвяжыцца, я саскочыў з носа плыта ў акіян і, прывязаны да канца вяроўкі, ляжаў у вадзе, гатовы кожную хвіліну пры першай небяспецы вылезці на бярвенні плыта. Раптам я заўважыў тоўстую бурую рыбіну даўжынёй каля двух метраў, якая павольна падплывала ў празрыстай вадзе з яўным намерам бліжэй пазнаёміцца са мною. Я хуценька ўскарабкаўся на край плыта і, седзячы пад гарачымі праменнямі сонца, пачаў назіраць за рыбай; у гэты момант пачуўся дзікі крык Кнута, які сядзеў на карме за бамбукавай каютай. Ён крычаў з усяе сілы «акула!», пакуль голас яго не сарваўся і не перайшоў у фальцэт. Паколькі акулы з’яўляліся ля плыта амаль штодзень, не выклікаючы такога хвалявання, мы ўсе зразумелі, што адбылося нешта зусім асаблівае, і кінуліся на карму, каб ратаваць Кнута.

Кнут сядзеў там на кукішках і мыў у вадзе свае штаны; калі ён на нейкі момант узняў вочы, перад ім была пачварная морда, якой ніхто з нас не бачыў за ўсё сваё жыццё, галава сапраўднага марскота страшыдла — такая вялізная і такая агідная, што калі б нават з’явіўся перад намі сам дух мора, ён не зрабіў бы на нас такога моцнага ўражання. Абапал шырокай і пляскатай, як у жабы, галавы сядзелі два маленькія вокі, а вакол жабінай пашчы, шырынёй траха не паўметра, цягнуліся, звісаючы ля куткоў рота, доўгія складкі.

Галава пераходзіла ў вялізнае тулава, якое заканчвалася доўгім тонкім хвастом са спічастым хваставым плаўніком; плаўнік гэты стаяў зусім прама і сведчыў, што марское страшыдла не належыць да атрада кітоў. Тулава здавалася ў вадзе бураватым, але і галава і цела былі густа ўсыпаны маленькімі белымі плямамі. Страшыдла павольна рухалася, ляніва плывучы за нашай кармой. Яно ашчэрылася, нібы бульдог, і злёгку біла хвастом. Вялікі круглы плаўнік на спіне тырчаў з вады, часам высоўваўся і хваставы плаўнік; а калі страшыдлу здаралася апынуцца ў яміне паміж хвалямі, вада перакочвалася цераз яго шырокую спіну, быццам абмывала нейкі падводны рыф. Перад яго шырокай пашчай веерападобным строем плыла цэлая чарада паласатых, як зебра, лоцманаў, а вялікія прыліпалы і іншыя паразіты сядзелі, моцна ўчапіўшыся ў вялізнае тулава, і падарожнічалі з ім у вадзе; усе разам яны з’яўляліся цікавай калекцыяй, якая размясцілася вакол чагосьці падобнага на плывучую скалу, што глыбока сядзела ў вадзе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии