Падение с небес

Работа эта оказалась не из легких, и в предыдущую ночь все они почти не сомкнули глаз. Танцы и барбекю длились до четырех утра, а потом, когда все с нетерпением стали ждать, когда объявят результаты голосования, им стало уже не до сна.

Для Марка вся эта суета имела особое значение. Теперь он уже нисколько не сомневался: если Дирк Кортни станет депутатом парламента от Ледибурга, его мечты относительно Чакас-Гейт обречены.

По мере того как приходили избиратели, надежды то окрыляли Марка, то снова покидали его. Частенько казалось, что в том конце зала, где под огромными плакатами своего кандидата сидели функционеры Дирка Кортни, толпилось много народу, в то время как угол Шона Кортни был пуст.

Когда это случалось, зять Марион, Питер Боутс, вынимал трубку изо рта и, глядя на Марка через весь зал, самодовольно ухмылялся. Он стал ревностным сторонником Дирка Кортни, и за последние полгода его положение заметно изменилось. На первом этаже ледибургского сельскохозяйственного банка он открыл собственную контору. Разъезжал он теперь на новеньком «паккарде», из маленького домишки переехал в просторный дом с садом и огородом, и накануне вечером по его настоятельной просьбе там обедали Марион с Марком.

– Вечерняя звезда заходит, утренняя восходит, дорогой Марк, – вещал Питер, разделывая жареное мясо. – Тут никуда не денешься, и всякий умный человек не может этого не признавать.

– Звезда генерала Кортни еще не зашла, – упрямо отвечал Марк.

– Да, – соглашался Питер, – еще не зашла. Но когда зайдет, вам понадобятся новые друзья. Могущественные друзья.

– Вы всегда можете на нас положиться, – милостиво вторила мужу сестрица Марион. – Вам вовсе не обязательно жить в своей дикой глуши.

– Вы не понимаете, – тихо возражал Марк. – В этой, как вы говорите, дикой глуши, в буше, дело всей моей жизни.

– О, я бы на вашем месте не делал на это ставку, – говорил Питер, накладывая в тарелку Марка нарезанную говядину. – Когда депутатом станет Дирк Кортни, в Ледибургском округе наступят перемены. Большие перемены!

– А кроме того, подумайте о бедной Марион, – пела ее сестрица. – Никакая женщина не захочет жить в этой глуши…

– О, я вполне счастлива с Марком, где бы мы ни жили, – пробормотала Марион.

– Не переживайте, – заверил их Питер и по-родственному похлопал Марка по плечу. – Мы о вас позаботимся.

– Мистер Дирк Кортни высоко ценит Питера, – гордо вставила его жена.

И вот теперь, направляясь через весь зал к генералу Шону Кортни, Марк ощущал, как внутри у него все сжимается от страха. Ему очень не хотелось быть тем человеком, который принесет Шону Кортни дурные вести, но он понимал: пусть лучше генерал услышит их от друга, чем от торжествующего, злорадного врага.

Он остановился и посмотрел на Шона Кортни издали, испытывая одновременно и жалость, и злость. После тяжелых дней в Эмойени Шон чувствовал себя заметно лучше. Плечи снова молодецки расправились, лицо округлилось. Угрюмая тень исчезла с лица, он смотрел бодро и весело. Загорелая кожа выделялась на фоне серебристых бороды и прически.

И все же сейчас Шон ожидал итогов голосования сидя. Напряжение последних нескольких дней тяжело сказалось на его самочувствии. В кресле с жесткой спинкой он сидел прямо, положив обе руки на серебряный набалдашник трости. С ним находились многие из его друзей, которые собрались, чтобы поддержать его; он с серьезным лицом слушал, кивая в ответ, что говорит ему сидящий рядом брат Гаррик.

Марку очень не хотелось подходить к нему, он стремился оттянуть этот момент, но тут вдруг по залу прошел какой-то шумок. Марк увидел, как туда, где стоит Дирк Кортни, стремительно, чуть не бегом, с красным от волнения лицом спешит Питер Боутс. Вот он, размахивая руками, быстро о чем-то заговорил, а Дирк Кортни весь подался к нему, жадно прислушиваясь.

Все, больше ждать ни секунды нельзя. Марк поспешил вперед, и Шон сразу заметил его.

– А-а, это ты, мой мальчик! Сядь, посиди с нами. Говорят, подсчет голосов скоро закончится, но результат раньше полудня вряд ли объявят…

Тут он увидел напряженное лицо Марка.

– В чем дело? – резко спросил Шон.

Марк наклонился к нему, приблизив губы почти к самому уху генерала:

– Пришла телефонограмма, генерал. Мы проиграли в центральном округе Йоханнесбурга, в Дорнфонтейне и в Джеппе…

Это были самые надежные избирательные округа, в которых с 1910 года всегда побеждала Южно-Африканская партия Сматса, и вот теперь они потеряны. Настоящее бедствие, оглушительная катастрофа. Дрожащими пальцами Шон схватил Марка за руку, словно хотел набраться у него силы.

С другой стороны зала уже доносились радостные возгласы, и Марку следовало поторопиться. – Это еще не все, сэр. Генерал Сматс тоже потерял свое место в парламенте.

Значит, народ отверг его, к власти приходит коалиция Рабочей и Национальной партий во главе с Герцогом.

– Боже мой, – пробормотал Шон. – Началось. А я не верил, что такое возможно. – Не отпуская руки Марка, он встал. – Помоги мне дойти до машины, мой мальчик. Вряд ли я смогу заставить себя поздравить нового члена парламента от Ледибурга.