Пальмы в снегу (ЛП)

Он нервно облизал губы, все ещё не понимая, почему Килиан подверг его такому допросу. Поднялся и подошёл к брату.

— А тебе какое дело, как я провёл ту ночь? — высокомерно спросил он.

— Козел вонючий! — Килиан в ярости врезал ему кулаком в лицо, потом по груди, ещё и ещё. — Вы ее изнасиловали! Втроём! Один за другим!

Хакобо пытался защищаться, но брат застал его врасплох, к тому же ярость удвоила его силы, и бедняге Хакобо оставалось лишь уворачиваться от кулаков. Закрыв лицо руками, он, отшатнувшись, с размаху плюхнулся на койку, изумлённый и потрясённый.

Килиан дал клятву, и он ее сдержал. Кровь из разбитой губы и брови потекла по пальцам брата и закапала на пол.

— Ты хоть знаешь, кто она?

Хакобо ошеломлённо затряс головой. Он отнял руки от лица, схватил простыню и прижал ее к ссадинам. Он ничего не понимал. Он никого не насиловал. О чем Килиан вообще говорит?

— Я был так пьян, что не мог бы отличить одну от другой, — признался он.

Килиан снова бросился на него, но на этот раз Хакобо успел отреагировать. Он рывком вскочил, схватил брата за руки, пытаясь удержать его на расстоянии, и заглянул ему в глаза.

— Я не собирался оскорблять здешних женщин, — сказал он. — Я был уверен, что это какая-то подружка Дика.

Килиан стиснул зубы.

— Это была Бисила, — прорычал он. — Дочь Хосе.

Хакобо разинул рот, растерянно моргая. Он попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Килиан смотрел на него, прищурившись.

— Ты изнасиловал мою женщину, — добавил он с ненавистью в голосе, какой Хакобо никогда от него не слышал.

Хакобо почувствовал, как у него подогнулись колени. Он снова сел на кровать, понурив голову.

Его женщину. С каких это пор?

Внезапно Хакобо ощутил острую боль в груди. В какую минуту они так отдалились друг от друга, что он ничего не знал о жизни брата?

Теперь картина обретала смысл. Столь бурная реакция Килиана могла означать лишь то, что эта женщина очень много для него значит.

Что же он наделал?

Килиан сел на стул у окна, уронив голову на руки. Так он долго сидел в полном молчании, затем поднял голову и прошептал:

— Моси в ярости. Он все знает. И он тебя убьёт.

Килиан поднялся и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся и сказал:

— Пока ты здесь, ты в безопасности.

С этими словами он вышел из палаты, с грохотом хлопнув дверью.

В смежной комнате Мануэль сидел, подперев голову руками. Кто-то постучал в дверь и вошёл, не дожидаясь ответа.

— Можно войти? — Падре Рафаэль выглядел хмурым. — У вас все в порядке?

— Садитесь, пожалуйста. Не волнуйтесь, все в порядке, — солгал Мануэль.

Он слышал ожесточенную ссору братьев, и кровь застыла у него в жилах. — Просто слишком много всего случилось за последние дни.

— Да, народ недоволен.

Слегка прихрамывая, священник добрался до стула и тяжело опустился на него, сложив руки на объёмистом животе. Суставы опухли, и пальцы казались узловатыми и скрюченными.

— Только что я столкнулся в коридоре с Килианом, и он даже не поздоровался, — покачал он головой. — Этот парень... Вы можете вспомнить, когда он в последний раз был на мессе? Ох, как же он не похож на своего отца! Тот добросовестно исполнял все религиозные обряды... Надеюсь, что он хотя бы не связался с дурной компанией... До меня дошли кое-какие слухи... Не знаю, может быть, вы тоже об этом слышали...

— Он беспокоится за брата, — принялся защищать его Мануэль.

Вообще-то, он любил беседовать со священником, в котором нашёл умного и интересного собеседника, имеющего богатейший опыт жизни на африканской земле. Тем не менее, привычка падре Рафаэля по любому поводу поучать и наставлять на путь истинный несколько раздражала.

— Особенно после того, как убили его друзей, — заметил Мануэль.

— Ах да, — спохватился падре. — Я тоже слышал разговоры, что они будут не последними.

Мануэль удивленно поднял брови.

— Но я уже не знаю, стоит ли верить слухам... — растерянно протянул падре Рафаэль. — Гарус потрясен. Как такое могло случиться у нас в Сампаке? — он зашарил по столу в поисках последнего номера газеты. — Вы читали, что случилось в Конго? Там убили ещё двадцать миссионеров, и вместе с ними число убитых священников после объявления независимости перевалило за сотню. А сколько ещё пропали без вести!

— Здесь такого не случится, падре, — заверил Мануэль. — Это просто невозможно. Вы прожили на острове намного дольше меня и не можете не согласиться, что туземцы всегда вели себя миролюбиво.

— Это миролюбие — все равно что спящая в теле болезнь, — чуть насмешливо ответил падре Рафаэль, разводя руками. — Никогда не знаешь, когда и как она выстрелит.

— Вам сегодня уже сделали укол? — осведомился Мануэль.

Священник, мучимый артритом, с каждым днём все чаще наведывался в больницу, чтобы ему вкололи лекарство, облегчающее боль в руках и коленях.

— Ещё нет. Куда-то подевалась эта медсестра, Бисила, у которой ангельские руки. Мне сказали, что она скоро вернётся, а я пока решил зайти к вам.