Палома

Неужели я думала, что если появлюсь в штанах, то меня примут за мужчину? Кассиры хохотали, хлопая себя по ляжкам. Шли тридцатые годы, Лиз. Женщина-предприниматель? Это звучало так же правдоподобно, как верблюд, играющий на гитаре. Женщина, желающая взять кредит? То же самое, что пингвин, танцующий в дюнах.

Я снова и снова прокручивала в голове все возможные варианты. Оставался лишь один выход: попросить денег у мадемуазель Веры. Для меня это было совершенно немыслимо. Неприемлемо. Мадемуазели и так уже много сделали для меня. Мне хотелось добиться всего самой.

– Просьба о помощи не делает тебя слабой, Палома, – сказал мне Люпен однажды утром, когда я мрачно размышляла о своем будущем. – Она лишь означает, что ты хочешь стать еще сильнее.

Он медитировал каждый день на берегу реки, сидя на скамейке: спина прямая, мускулистая грудь медленно поднимается и опускается в такт дыханию. Каждый раз, когда мне было неспокойно, ноги сами несли меня к нему. Я кружила вокруг, как пчела в поисках пыльцы.

– Перестань суетиться. Ответы на твои вопросы находятся прямо здесь.

Я села рядом: плечи опущены, руки лежат ладонями вверх – все как он учил. Сделала глубокий вдох. Шумно выдохнула. И мои мысли вернулись к прежним метаниям. Согласится ли мадемуазель Вера помочь мне? Смогу ли я вернуть ей деньги? Найду ли я покупателей на свои эспадрильи? Я умела рисовать, у меня были идеи, но полностью отсутствовало умение вести дела. Этот проект был совершенно безумным!

– Палома…

Глубокий голос Люпена. Спокойствие баскской деревни.

– Я в тебя верю. И мадемуазель Вера тоже.

Он знал ее лучше, чем кто-либо.

Мы помолчали. В моей голове снова замелькали вопросы. Поэтому я спросила:

– Вы давно знакомы с мадемуазель Верой?

Он вздохнул и открыл глаза. Понял, что сеанс медитации на сегодня отменяется.

– Давно.

Вопрос жег мне язык, и я не удержалась:

– Ты действительно работал в цирке?

Люпен замялся. Он встал, нависнув надо мной своим огромным торсом. Стряхнул пыль с брюк, одернул пиджак. И подал мне руку.

– Можно сказать и так.

По моему телу пробежали мурашки – я сгорала от нетерпения услышать его рассказ. Истории о Париже начала века завораживали меня.

– Это было странное время, Палома… Странное время.

Он медленно двинулся вперед и заговорил, не отрывая глаз от горизонта. Мы шли через парк, наши туфли блестели от росы. Журчание реки заглушало его голос.

– Я встретил мадемуазель Веру в «Фоли Бержер». Публика обожала маркизу, но постоянно требовала новизны. Хозяин кабаре изощрялся как мог, чтобы привлечь клиентов. Ничто не считалось слишком безумным, слишком большим, слишком необычным. Кенгуру-боксер, человек-пушка, собака-акробат, слоны-музыканты, укротительница змей, женщина с бородой, жонглирующие карлики и черный Геркулес, поднимающий лошадь одной рукой.

– Это был ты?

– Это был я.

Люпен, одетый в леопардовую шкуру, пользовался почти таким же успехом, как мадемуазель Вера с ее шелковыми пеньюарами, драгоценностями и сногсшибательной фигурой. Но в отличие от нее, он жил в ужасных условиях. Хозяин, распоряжавшийся Люпеном и остальными циркачами, почти всю выручку оставлял себе. Однажды вечером, когда труппа собиралась отправиться на гастроли по другим столицам, мадемуазель Вера предложила ему сделку. Ночь с ней, и он списывает долги Люпена.

Испытывала ли маркиза слабость к эбеновому гиганту? Не думаю. Просто впервые мужчина смотрел на нее не как на кокотку или трофей, а как на смелую, свободную и щедрую женщину. Под его взглядом мадемуазель Вера родилась заново. И этот дар стоил любой жертвы. В том числе и провести ночь с таким мерзавцем, как хозяин цирка.

А хозяин, хоть и считал себя всемогущим, распахнул глаза от изумления, будто ему неожиданно вручили выигрышный лотерейный билет. Цирковых артистов много. А маркиза де ла Винь – единственная. В то время ночь с ней была недосягаема для простых смертных. Лишь немногие богачи могли претендовать на ее общество.

Разумеется, он не колебался ни секунды.

На следующий день Люпен явился в дом мадемуазель Веры. На его плече сидел болтливый какаду. Хозяин проявил королевскую щедрость. Он хотел, чтобы маркиза его запомнила. Ведь он, судя по всему, ее точно не забудет.

Она радушно приняла Люпена в своем особняке. Но зачем он здесь? Она бы не отказалась от попугая, но сам Люпен был отныне свободен.

– Я знаю, – ответил Люпен. – Но скоро вам понадобится моя помощь.

Вера и бровью не повела. В конце концов, если он хочет остаться, она ему только рада. Люпен не был прикован к ней пожизненно – мадемуазель Вера ценила свободу других так же, как свою собственную, – но если ему нужны деньги, она найдет, чем его занять. Люпен согласился. Он уже понял, что их судьбы накрепко связаны.

Она заказала для него семь костюмов у самого дорогого портного. Научила его работе дворецкого, как она себе ее представляла. И вскоре он стал ее самым верным другом. Через некоторое время Люпен и Гедеон стали сопровождать маркизу на все светские вечеринки, что только добавляло таинственности ее образу.