Без меры, без начала, без конца,Великолепно в гневе и в покое,Ты в урагане — зеркале Творца.В полярных льдах и в синем южном зноеВсегда неповторимое, живое,Твоим созданьям имя — легион,С тобой возникло бытие земное.Лик Вечности, Невидимого трон,Над всем ты царствуешь, само себе закон.
184
Тебя любил я, море! В час покояУплыть в простор, где дышит грудь вольней,Рассечь руками шумный вал прибоя —Моей отрадой было с юных дней.И страх веселый пел в душе моей,Когда гроза внезапно налетала.Твое дитя, я радовался ей,И, как теперь в дыханье буйном шквала,По гриве пенистой рука тебя трепала.
185
Мой кончен труд, дописан мой рассказ,И гаснет, как звезда перед зарею,Тот факел, о который я не разЛампаду поздней зажигал порою.Что написал, то написал, — не скрою,Хотел бы лучше, но уж я не тот,Уж, верно, старость кружит надо мною,Скудеет чувств и образов полет,И скоро холодом зима мне в грудь дохнет.
186
Прости! Подходит срок неумолимо,И здесь должны расстаться мы с тобой.Прости, читатель, спутник пилигрима!Когда его признаний смутный ройВ тебе хоть отзвук находил порой,Когда хоть раз им чувства отвечали,Я рад, что посох взял избранник мой.Итак, прощай! отдав ему печали, —Их, может быть, и нет, — ищи зерно морали.
Боб Саути! Ты — поэт, лауреатИ представитель бардов, — превосходно!Ты ныне, как отменный тори, аттестован:это модно и доходно.Ну как живешь, почтенный ренегат?В Озерной школе все, что вам угодно,Поют десятки мелких голосов,Как «в пироге волшебном хор дроздов{376};
2
Когда пирог подобный подаютНа королевский стол и разрезают,Дрозды, как полагается, поют».Принц-регент{377} это блюдо обожает.И Колридж-метафизик{378} тоже тут,Но колпачок соколику мешает:Он многое берется объяснять,Да жаль, что объяснений не понять.
3
Ты дерзок, Боб! Я знаю, в чем тут дело:Ведь ты мечтал, с отменным мастерствомВсех крикунов перекричав умело,Стать в пироге единственным дроздом.Силенки ты напряг довольно смело,Но вмиг на землю сверзился потом.Ты залететь не сможешь высоко, Боб!Летать крылатой рыбе нелегко, Боб!
4
А Вордсворт наш в своей «Прогулке»{379} длительной —Страниц, пожалуй, больше пятисот —Дал образец системы столь сомнительной,Что всех ученых оторопь берет.Считает он поэзией чувствительнойСей странный бред; но кто там разберет,Творенье это — или не творенье,А Вавилонское столпотворенье!