Читаем Памяти Пушкина полностью

О, если бы тебя, унылых чувств искатель,Постигло страшное безумие любви…Поверь, тогда б ты не питалНеблагодарного мечтанья…[228]

Но, как будто не желая еще отдаваться «грусти и скуке», поэт с 1819 года все-таки вновь впадал по временам в «уныние», «унылой думой»

Среди забав был часто омрачен

и «душой усталой разлюбил веселую любовь»[229]. Взамен ее начали овладевать мыслью более серьезные предметы вдохновения. В стихотворении «К Чаадаеву» (1818) Пушкин писал:

Исчезли юные забавы,Как дым, как утренний туман!Но в нас кипит еще желанье:Под гнетом власти роковойНетерпеливою душойОтчизны внемлем призыванья!Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой[230].

Поэт писал «Про себя»:

Великим быть желаю,Люблю России честь,Я много обещаю,Исполню ли – бог весть[231].

Проговариваясь уже ранее, что Бог создал для поэтов «уединенье и свободу»[232], «угоревший в чаду большого света»[233], «от суетных оков освобожденный» поэт теперь радостно приветствовал

…пустынный уголок,Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

где он учился «в истине блаженство находить», «вопрошал оракулов веков» и так обращался к ним:

В уединенье величавомСлышнее ваш отрадный глас:Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,И ваши творческие думыВ душевной зреют глубине[234].

Теперь он любил «малый круг друзей», «лихих рыцарей любви, свободы и вина»,

Где ум кипит, где в мыслях волен он,Где спорят вслух, где чувствует сильнее[235].

По-прежнему любил он также

…вечерний пир,

Где веселье председатель,А свобода, мой кумир,За столом законодатель[236],

любил острые выходки во вкусе Клемана Маро[237]. По-прежнему Пушкин находил иногда, что

Все призрак, суета,Все дрянь и гадость;
Стакан и красота —Вот жизни сладость.Любовь и виноНам нужны равно.Без них человекЗевал бы вовек.К ним лень еще прибавлю…[238]

Но рядом со всем этим, «скучая жизнью, томимый суетою», поэт уже задавался вопросом:

К чему мне жить? Я не рожден для счастья,Я не рожден для дружбы, для забот[239],

и признавал, что от всех утех юности

Останется уныние одно[240].

И прежде он говорил: «Уж я не тот!» Теперь перемена в нем была сильнее прежней и многостороннее. Не одиночество в любви, а и другие причины[241] обусловливали то, что и ранее иногда «за чашей ликованья» поэта можно было найти

…объятого тоской,
Задумчивым, с поникшей головой,

и он испытывал душевные страдания[242]. То было

Тоскующей души холодное волненье[243].

Поэт ошибался, когда говорил, что для него

Исчезли навсегда часы очарованья…Надежда в сердце умерла[244].

Но все же со времени перевода Пушкина на юг, с 1820 года, печаль свила надолго прочное гнездо в душе поэта, стала осмысленнее и шире по своим мотивам и начала еще более переходить из личной в мировую скорбь и тоску, вполне, однако, не став ею и в самый бурный период жизни Пушкина.

Первое из стихотворений, написанных Пушкиным на юге, элегия «Погасло дневное светило»[245], относящаяся к сентябрю 1820 года и вылившаяся из-под пера поэта уже при несомненном знакомстве с Байроновым Чайльд Гарольдом, выказывает некоторое внешнее родство настроения поэта, плывущего у берегов родины, с прощальною песнью – «Good Night» – Байронова героя мировой скорби[246], недалека от угрюмой холодности той песни: в «тоске» нашего поэта примешивается «волненье»; «воспоминаньем упоенного» «в очах родились слезы вновь», которых не ведает Чайльд Гарольд;

Душа кипит и замирает;Мечта знакомая… летает.

Душу нашего поэта наполняют воспоминания о прошлом: о «безумной любви», о «наперсницах порочных заблуждений»,

Которым без любви он жертвовал собой,Покоем, славою, свободой и душой,
Перейти на страницу:

Все книги серии Пушкинская библиотека

Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.
Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.

Эта книга впервые была издана в журнале «Северный вестник» в 1894 г. под названием «Записки А.О. Смирновой, урожденной Россет (с 1825 по 1845 г.)». Ее подготовила Ольга Николаевна Смирнова – дочь фрейлины русского императорского двора А.О. Смирновой-Россет, которая была другом и собеседником А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова. Сразу же после выхода, книга вызвала большой интерес у читателей, затем начались вокруг нее споры, а в советское время книга фактически оказалась под запретом. В современной пушкинистике ее обходят молчанием, и ни одно серьезное научное издание не ссылается на нее. И тем не менее у «Записок» были и остаются горячие поклонники. Одним из них был Дмитрий Сергеевич Мережковский. «Современное русское общество, – писал он, – не оценило этой книги, которая во всякой другой литературе составила бы эпоху… Смирновой не поверили, так как не могли представить себе Пушкина, подобно Гёте, рассуждающим о мировой поэзии, о философии, о религии, о судьбах России, о прошлом и будущем человечества». А наш современник, поэт-сатирик и журналист Алексей Пьянов, написал о ней: «Перед нами труд необычный, во многом загадочный. Он принес с собой так много не просто нового, но неожиданно нового о великом поэте, так основательно дополнил известное в моментах существенных. Со страниц "Записок" глянул на читателя не хрестоматийный, а хотя и знакомый, но вместе с тем какой-то новый Пушкин».

Александра Осиповна Смирнова-Россет , А. О. Смирнова-Россет

Фантастика / Биографии и Мемуары / Научная Фантастика
Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков (1870–1939) – известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия. Его книга «Жизнь Пушкина» – одно из лучших жизнеописаний русского гения. Приуроченная к столетию гибели поэта, она прочно заняла свое достойное место в современной пушкинистике. Главная идея биографа – неизменно расширяющееся, углубляющееся и совершенствующееся дарование поэта. Чулков точно, с запоминающимися деталями воссоздает атмосферу, сопутствовавшую духовному становлению Пушкина. Каждый этап он рисует как драматическую сцену. Необычайно ярко Чулков описывает жизнь, окружавшую поэта, и особенно портреты друзей – Кюхельбекера, Дельвига, Пущина, Нащокина. Для каждого из них у автора находятся слова, точно выражающие их душевную сущность. Чулков внимательнейшим образом прослеживает жизнь поэта, не оставляя без упоминания даже мельчайшие подробности, особенно те, которые могли вызвать творческий импульс, стать источником вдохновения. Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М. В. Михайловой.

Георгий Иванович Чулков

Биографии и Мемуары
Памяти Пушкина
Памяти Пушкина

В книге представлены четыре статьи-доклада, подготовленные к столетию со дня рождения А.С. Пушкина в 1899 г. крупными филологами и литературоведами, преподавателями Киевского императорского университета Св. Владимира, профессорами Петром Владимировичем Владимировым (1854–1902), Николаем Павловичем Дашкевичем (1852–1908), приват-доцентом Андреем Митрофановичем Лободой (1871–1931). В статьях на обширном материале, прослеживается влияние русской и западноевропейской литератур, отразившееся в поэзии великого поэта. Также рассматривается всеобъемлющее влияние пушкинской поэзии на творчество русских поэтов и писателей второй половины XIX века и отношение к ней русской критики с 30-х годов до конца XIX века.

Андрей Митрофанович Лобода , Леонид Александрович Машинский , Николай Павлович Дашкевич , Петр Владимирович Владимиров

Биографии и Мемуары / Поэзия / Прочее / Классическая литература / Стихи и поэзия

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары