Пан Самоходик и Фантомас

Он сидел, мрачно уставившись на едва видимое течение реки. В нем еще бушевал гнев. Увидев меня, он хотел вскочить со скамейки и уйти в глубь парка, но, вероятно, вспомнил, что я — друг Карен Петерсен и я приехал в Замок Шести Дам по ее просьбе.

— Надеюсь, — буркнул он — что вы не расскажете Карен об этой невероятной истории? Я уже готов думать, что это действительно я подменил картины в галерее дяди. Все против меня! — воскликнул он с гневом и отчаянием.

— До сих пор, есть только подозрения. Комиссар полиции не в состоянии доказать ваше преступление. Копирование картин не является наказуемым.

— Вы обратили внимание, что комиссар даже не спросил, как выглядел человек, который заказал у меня копии? А почему? Потому что он вообще не верит в существование этого человека. А у меня нет никаких доказательств, что я говорю правду.

— А как выглядел этот человек? — спросил я.

— У него была длинная черная борода и очень пышные, темные волосы.

— Я полагаю, что и борода, и волосы были фальшивые. Но, несмотря на это, может быть, стоит, чтобы вы, набросали мне портрет этого человека?

Помолчав, я задал ему новый вопрос:

— Вы видели сегодня утром картину Ван Гога?

— Да.

— На месте оригинала висит ваша копия?

— Нет. Это, наверное, оригинал. Ведь собственную копию, я бы узнал.

— Странно, — прошептал я. — Заказали у вас три копии, а использовали для замены только две.

— Может, еще кто-то сделал копию картины Ван Гога и та оказалась лучше? — спросил художник. — Насколько я знаю, украли также картины Караваджо и Ватто. Я не делал их копий. Фантомас должен иметь, как минимум, еще одного копировальщика.

— А может, в Замке Шести Дам остается по-прежнему оригинальный Ван Гог? — спросил я.

— Может, — согласился тот со мной. — Но вы слышали, что говорили дядя и мсье Дюрант. Если есть сомнения, то нужно картину отвезти на экспертизу.

— Да, — я кивнул. — А вам я советую вернуться в Париж.

— Сейчас? В этой ситуации? Когда все подозрения сосредоточились на моей персоне? Комиссар воспримет это как бегство.

— Комиссар не запретил вам выезд. Возвращайтесь в Париж, и среди тамошних художников попытается выяснить, не делал ли кто-нибудь из них копий полотен Караваджо или Ватто. Я полагаю, как и вы, что для Фантомаса. работало несколько художников. Правда, Фантомас это мастер грима — вы слышали, как он воплотился в Пижу — но, может быть, кто-то из этих художников сумел увидеть что-то особенное в человеке, который заказывал у него копию. И, пожалуйста, нарисуйте его портрет. Может, таким образом нам удастся напасть на след Фантомаса.

— Хорошо, — обрадовался Винсент. Еще сегодня я вернусь в Париж. Я попробую нарисовать облик этого человека. Потом. попрошу сделать тоже самое художников, которые делали копии других похищенных картин. Если, конечно, мне удастся их найти. Таким образом, у меня будет ощущение, что я делаю что-то полезное, что может освободить меня от подозрений.

Я еще некоторое время, оставался с ним на скамейке, утешая его, что истина должна, в конце концов, выйти на поверхность, и тем самым он будет оправдан. Потом он ушел в замок, чтобы вернуться в Париж, а я направился к донжону, где находились Ивонна и Роберт.

Мне было грустно на душе, и, наверное, трудно этому удивляться. Проводимое мною расследование, до сих пор, не принесло никаких конкретных результатов. Правда, в голове шевелились какие-то неопределенные подозрения и предположения, но не подкрепленные никакими доказательствами, они казались абсурдными.

С другой точки зрения я оказался в исключительно сложной ситуации. Я был гостем барона де-Сен-Гатьен и мне хотелось бы быть к нему лояльным. А между тем, как и Пижу, я стал свидетелем подозрительного разговора барона с его слугой. Я понимал, что сегодняшней ночью Пижу готовит ловушку для Филиппа, а, следовательно, и для барона. Как я должен поступить? Или мне сохраняя лояльность следовало предупредить барона?

Но, мне так же претило преступление. Если Пижу был прав и за загадкой Фантомаса стоит барон, то он должен понести заслуженное наказание. Моя лояльность, максимум что могла, это ограничится пассивным отношением к попыткам Пижу, но ни в коем случае мне нельзя было им противостоять.

С другой стороны, проводимое мною расследование дало мне достаточно доказательств, чтобы я убедился, что барон невиновен, как невиновен и его племянник Винсент. Но доказать их невиновность можно было только разоблачением истинного виновника, а в этом вопросе я чувствовал себя все еще беспомощным.

"Мне нужно еще немного времени", — размышлял я, направляясь к донжону.

Представление заканчивалось. Лучи прожекторов двигались по стенам замка, из динамиков текли звуки менуэта.

Я вошел в донжон и чтобы не мешать, Ивонне и Роберту, сел на стул у стены, наблюдая, как мальчик умело нажимает кнопки на приборной панели прожекторов.

Наконец, я дождался конца шоу. Ивонна отключила аппаратуру. Потом она подошла ко мне. Я заметил румянец на ее лице.