Пан Самоходик и загадки Фромборка

Предметом культа Зегадло был также автомобиль. Самое маленькое пятнышко на кузове было почти что пятном на его чести, каждая царапина на лакокрасочном покрытии машины ему казалась болезненной, как будто это его собственное тело было поцарапано. И такому человеку, я чуть было не разбил его голубой опель. Теперь, вы понимаете суть этого дела?

Инженер Зегадло мог часами говорить о машинах. О своей и чужих, об их недостатках и их преимуществах, их свойствах и их конкретных особенностях. Мне кажется, что, если бы кто-то показал ему картину Ван Гога и красивый Таунус[35], ему был бы интересен только Таунус, хотя картина Ван Гога стоит на мировом рынке как целых сто, а, возможно, и больше Таунусов.

С другой стороны инженер Зегадло был красивым тридцатилетним мужчиной, и присутствие мисс Ала в его машине было понятным. Мисс Ала, должно быть, имела какое-то отношение к технике, поскольку она сидела в ужасном АСе. Тем не менее, я видел, как она с большим любопытством наблюдала за достопримечательностями Фромборка. Лично я ненавижу умственные ограничения в любой области. Мне не нравятся гуманисты, которые не считают нужным знать, что такое четырехтактные и двухтактные двигатели или инженеры, с которыми вы не можете говорить на философские темы. Несмотря на огромную специализацию, которую требует современный мир, я не верю, что человек, специализирующийся в какой-то одной конкретной области, мог бы иметь большой успех в этом, если бы у него не было глаз, открытых для окружающего мира. Я был на даче одного великого советского физика в Дубне под Москвой и увидел там прекрасную коллекцию современных картин. Этот физик рассказывал мне об этих картинах с любовью и пониманием. Я знаю одного писателя, который умеет делать прекрасную мебель — он обращается с рубанком так же хорошо, как и с ручкой.

Таким образом, Зегадло был типичным ограниченным технократом. Мисс Ала была другой. Может быть, поэтому, когда он начал говорить о машинах, на лице появилось выражение легкой скуки и даже смущения.

И так случилось, что там где мы припарковали наши машины, прямо у края тротуара стоял великолепный красный "Форд Мустанг".

Это был автомобиль-купе. Кузов был спроектирован очень талантливым дизайнером, потому что, хотя машина и стояла неподвижно, казалось, что он уже мчится вперед. И в то же время он казался необыкновенно легким и подвижным, на дороге он, вероятно, развивал головокружительную скорость и блестяще проходил повороты. Как можно сравнить его с тяжелым силуэтом опеля, не говоря уже о моем автомобиле, похожем на лягушку.

— Вот это машина, — сказал инженер Зегадло, глядя с восхищением на красный мустанг.

И эти слова были произнесены тем же тоном, каким, как я полагаю, Понтий Пилат сказал при виде Христа знаменитое "Ecce homo", что означает "Вот человек". Мне кажется, что пан Зегадло восхищался красным мустангом больше, чем красотой пани Алы. У меня сложилось впечатление, что она тоже заметила это, потому что она сказала с усмешкой:

— Машина была сделана людьми, и поэтому нет необходимости падать на колени перед ней. Я думаю, что люди более интересны, чем автомобили.

Инженер Зегадло махнул рукой.

— Ах, Ала, ты даже не представляешь, какие чудесные чувства должен испытывать человек управляя таким красивым автомобилем.

— Да, — согласился я с иронией — возможно, это более приятное чувство, чем держать красивую девушку под руку.

Инженер Зегадло подозрительно посмотрел на меня. Возможно, моя ирония дошла до его сознания. Он ответил:

— Вам трудно понять мои слова, потому что вы довольствуетесь тем, что управляете этим металлоломом, — указал он на мой неказистый автомобиль.

— Это хороший автомобиль", — сказал я.

— И вы называете это автомобилем? Вы, наверное, шутите.

— Он ездит по дороге так же, как и другие автомобили, — сказал я. — А то что он не красив, это другое дело. Кузов был сделан дядей, доморощенным изобретателем. Однако этот автомобиль мне очень полезен.

— Полезен? — удивился инженер Зегадло. — Для чего полезен? Наверное, как цирковой автомобиль чтобы возить жонглеров по ярмаркам.

— Я был на нем даже за границей, — сказал я.

— Что? — возмутился Зегадло. — И, может быть, у вас были прикрепленные к ней буквы PL[36], чтобы все знали, что вы из Польши? Господи, вы компрометируете нашу страну, нашу технику. Что о нас подумают иностранцы?

— Не все золото, что блестит, — заметил я философски. — Во Франции один человек даже хотел купить у меня мой автомобиль и предлагал немалые деньги.

— Я догадываюсь, кто это был. Вероятно, он хотел, передать вашу машину в музей курьезов. Я слышал, что такие музеи есть за границей.

— У моего автомобиля много преимуществ, хотя я не отрицаю, что он также имеет некоторые недостатки… — начал я объяснять.

— Да он состоит из недостатков. Это один большой недостаток. Недостаток такта, недостаток вкуса, недостаток скорости, недостаток… — здесь инженер остановился, потому что в первую очередь он ощутил свой недостаток. Недостаток фантазии, чтобы перечислять недостатки моей машины.