Парадигма греха

– А ведь слева от школы на пригорке стоит старый полуразрушенный дом! И если встать на его задворках, то лес будет по правую сторону. Андрей, ты большой умница! Ты просто гений сыска!

– Брось ты это! Я, конечно, от скромности не страдаю, но такие эпитеты!.. Ну, ни к чему! Просто я привык мыслить рационально! И мудрёные шифровки – это наша работа! И не с таким сталкивались! – Дубовик улыбнулся. – Но видел бы ты своё лицо!.. – и, не выдержав, захохотал во весь голос. Калошин тоже прыснул, представив себя.

Немного успокоившись, но всё ещё с улыбкой на губах, Дубовик продолжил:

– Так вот, из этого всего вытекает, что названные книги, как литературные произведения, роли здесь не играют, важен сам каталог, поэтому и «Дом на горе» Арбенин прибавил именно для того, чтобы ориентировать, в каком направлении идти к лесу – от этого дома.

– Но ведь своей подруге Прасковье Петровне он мог написать открыто. Вообще, мало понимаю, зачем весь этот шпионский спектакль? – пожал плечами Калошин.

– Ну-у, тут наш учитель каждый ход продумал! Не все мне понятны, но общая картина ясна: он предполагал, что может не вернуться, и уходить из этой жизни с такой ношей, как смерть мальчика, не захотел. Решил хоть так откупиться от греха. И завуалировал это цифрами по той же самой причине. Ведь он как мог рассуждать: Прасковья Петровна женщина хоть и умная, но сразу его ребус не разгадает, а если он вдруг вернется, то объяснит это какой-нибудь шуткой, да, мало ли чем… Всё и останется по-прежнему. Да, признание было рассчитано лишь на его смерть. Ведь что-то же удержало Арбенина от этого шага ещё год назад! Крепко цепляло, пока был сам жив! Рассказать о смерти мальчика – открыть какую-то тайну, которая очень важна для него! Думаю, это-то как раз и связано с книгами.

– Ну, хорошо, согласен! А зачем эти три дня? Где он предполагал их провести? Или, может быть, уехал на это время?

– Я, честно признаться, и сам так думал! Но пока этот вопрос открыт… – Дубовик подал тетрадь Калошину. – Кстати, Арбенин и каталог этот припрятал…

– А если бы Прасковья Петровна плюнула на эту записку? Хотя, такая женщина, вряд ли отступилась бы… – майор почесал затылок. – Конечно, он был в ней уверен… А где тетрадь лежала?

– Видишь эту папочку? Хранил в ней наш учитель, как здесь написано «Лучшие работы по практическим занятиям», в ней несколько тетрадей. Я их сначала и смотреть не стал. Честно сказать, был готов бежать к этой Прасковье, чтобы узнать, был ли каталог. Но до утра далеко, вот и стал всё пересматривать, вернулся к этой папке, перебрал тетради и среди них нашел то, что искал.

– Трудно объяснимые поступки… Прятать так, чтобы можно было найти! Зачем?

– Думаю, в этом тоже есть свой резон – оставлять открытым путь к отступлению. Вообще, похоже, Арбенин – человек импульсивный, и совершает поступки под воздействием внезапных порывов. Поэтому не стоит искать логику там, где её нет. Сейчас для вас важно найти останки мальчика. Возможно, экспертиза сумеет определить причину смерти, ну, и оттуда уже можно будет плясать.

– Да, забыл тебе сказать, что в книгах эксперт не нашла ничего мало-мальски существенного. Вернее, просто ничего не нашла в самих текстах, – Калошин поднялся, убрал тетрадь с карман и направился к двери.

– Значит, секрет в другом, – идя вслед за ним, сказал Дубовик.

– Да, теперь надежда на то, что Гулько найдёт что-нибудь в книге из школьной библиотеки.

Вышли на улицу. К утру заметно потеплело, пошел снег.

– Уже шесть, – взглянув на часы, произнес Дубовик. – Отвези меня к моей машине. Успею ещё на совещание в Райком.

– Я думал, что ты со мной поедешь к Сухареву, – повернулся к нему Калошин. – Твоя заслуга…

– О, нет, уволь! «Мавр сделал свое дело…» Ты уж давай сам докладывай, собирайте группу, ищите!.. Я буду рад, хоть это звучит и цинично, если труп будет найден.

Уже в Райкоме после совещания Дубовик получил телефонограмму от генерала. Прочитав её, он нахмурился и, спешно попрощавшись, поехал в областной центр, откуда уже через несколько часов вместе с Ерохиным выехал в Энск.

Но еще раньше, когда они только собирались в дорогу, позвонил Калошин и с напряжением в голосе сообщил, что на дне лесного оврага, на краю большой поляны найдены останки мальчика.

– Труп полностью скелетирован, и уже распался на отдельные кости, – майор тяжело вздохнул.

– Установлено точно, что это он? – волнуясь, спросил Дубовик.

– Да, у него давно были сломаны два пальца левой ноги, следы переломов остались, хотя срослись правильно. Мать подтвердила… – чувствовалось, что Калошину было трудно всё это говорить. – Но Карнаухов ещё поработает с ним.

– Между прочим, мы с Ерохиным едем к вам! Это дело может оказаться под нашей юрисдикцией.

– Есть какие-то новости? – взволнованно спросил майор.

– Да, но вопрос пока открыт. Всё объясним по приезде! – Дубовик отключился.

Сухарев суетливо помахал рукой проходившему по коридору Калошину:

– К нам едет…

– … Дубовик!

– Что, уже созвонились? – Сухарев шутливо погрозил пальцем майору. – А мне ни сло-ова! Пользуешься!..