Парадигма греха

– Так, так… Я расскажу вам про Гука, мне удалось нечаянно узнать его секрет. Ведь он, когда я его спросила о цели визита в наш город, лишь буркнул что-то, разговаривать со мной отказался, лишь попросил одноместный номер. Но таких не было, тогда он настоял, чтобы к нему никого не подселяли. Я согласилась, тем более, что он заплатил за второе место, – поймав скрытую усмешку Дубовика, женщина поспешно добавила, – по квитанции, как положено. Хотя это и не принято у нас.

Подполковник на её откровение лишь пошевелил успокоительно пальцами, приподняв ладонь над столом.

– Так вот, этот Гук постоянно куда-то уходил по утрам, приходил на обед и опять удалялся. Верите, любопытство меня разобрало, но поделать ничего не могла, даже нервничать начала, – Мария Савельевна вдруг раскатилась мелким смешком, который больше походил на похрюкивание и повизгивание. Дубовик тоже улыбнулся, но скорее, от вида колышущейся полной груди и издаваемых ею звуков.

Женщина опять жеманно протерла уголки губ и провела пальцами под глазами, вытирая мелкие слезы.

– А в это воскресенье я пошла на рынок, и вот там… В одном укромном месте я увидела Гука, который разговаривал с какой-то молодой женщиной. Та тащила за руку маленькую девочку, а Гук шел следом и так размахивал руками, что мне подумалось, будто он хотел ударить женщину. Я пошла за ними. Они завернули за угол, и тут я услышала их разговор. Женщина кричала, что никогда не простит его, что он больше их не увидит, что он напрасно приехал, а Гук кричал, даже с каким-то надрывом, что в плен он попал случайно, будучи раненным, а когда вернулся, его отправили в сталинские лагеря. Говорил, что ни в чем не виноват, просил его выслушать, иначе он просто умрет, потому что у него нет никого, кроме дочери и внучки. Тут уж мне стало все понятно!..

– Так вот в чем дело!.. Да, долго ещё война будет о себе напоминать… – вздохнул Дубовик.

– Я хочу предложить ему содействие в примирении с дочерью. Как думаете, примет он эту помощь?

Услышав подобное заявление от этой женщины, подполковник удивленно посмотрел на неё, но тут же взгляд его потеплел:

– Надо просто найти правильные слова. Думаю, у вас получится.

– Спасибо, я попробую… – она вздохнула всей своей могучей грудью, а Дубовик подумал, что в ней вполне могут умещаться и жесткость, и доброта. – На вопрос о Гуке я ответила?

– Да, вполне. Давайте о следующих.

– Вот этот Карпень, Олег Робертович, довольно неприятная личность. Такой, знаете ли, сластолюбивый карлик, – при этом Мария Савельевна почиркала ребром ладони по своей пышной груди. – Постоянно обхаживает моих девочек-дежурных. А у самого в паспорте штамп о браке и двое детей. Неприятный тип! – повторила она. – Несколько раз приходил после одиннадцати. Вы знаете, что у нас исключения делаются только для… – женщина замялась, но Дубовик, улыбнулся и сказал, что понял, о ком идет речь.

– О том, что постояльцы нарушают режим, вам докладывают дежурные, если я правильно понимаю?

– Да, они обязаны это делать! – Мария Савельевна сказала это так строго, будто перед ней стояли те самые дежурные.

– Но согласитесь, что между словом «обязаны» и «делают» существует некая разница, – подполковник развел в разные стороны указательные пальцы.

– Если бы я узнала о невыполнение правил с их стороны, сразу бы строго наказала. Девочки об этом прекрасно знают, – администраторша с вызовом посмотрела на Дубовика, но вспомнив, кто перед ней, несколько смешалась.

– А в какие дни этот Карпень приходил поздно, вы можете мне сказать?

– Да, конечно! У нас дежурства по графику.

– Тогда, напишите мне эти даты. Что ещё вы можете сказать об этом человеке?

– Однажды так поздно он пришел при мне, правда, одиннадцати ещё не было, но он решил оправдаться, шепнул, дескать, был у женщины. Только это не правда!

– Почему? – заинтересованно спросил Дубовик.

– Мужчина, пришедший со свидания, выглядит иначе, я это знаю хорошо. Вот если вы…

– Обо мне не надо, – протестующе поднял ладонь подполковник.

– Извините!.. Так вот, Карпень выглядел довольно, но по какой-то другой причине, поверьте мне – в этих делах я искушенный человек! И, знаете, он незаметно поглаживал карман, будто там у него драгоценность!

Подполковник удовлетворенно наклонил голову: «Угу».

Женщина, помолчав, добавила:

– Что ещё? Да, собственно, больше ничего… Если только?.. Важно ли это, не знаю…

– Вы говорите, говорите! Не стесняйтесь! Я смогу «очистить зерна от плевел», – при этом Дубовик ободряюще улыбнулся.

– Пластырь у него на руке, вот здесь, – Мария Савельевна потерла между указательным и большим пальцем. – Ну, поранился, бывает, только вот уборщица из душа сказала мне, что там у него какая-то наколка, точно она не разглядела, но решила, что этот Карпень «сидел». Понимаете?

– Да уж как не понять! – засмеялся подполковник. – Давайте дальше!

– Да, ещё: один раз он не ночевал вообще, а однажды пришел очень злой, даже нагрубил уборщице.

– Вот как? Неплохо было бы узнать даты тех дней, когда это случилось. – Нечайло кивнула.

– Ну, о нем всё! – женщина развела в стороны пухлые руки.