Парень для «Sекса»

– Она так странно на Максима смотрела, когда мы про мальчика спрашивали… Вот чует мое сердце… Она не беременная, вообще?

– Да ты что?! – Димина мать понизила голос до шепота, – она еще до сих пор девственница. К тому же…

– Бережет себя для кого-то, на самом деле, особенного, – подтвердил Дима, заглушив реплику матери.

За обедом он сильно поддал и смотрел на меня почти с интересом. Я тоже здорово захмелела, дернув с непривычки большую порцию. По венам разливалось тепло и обида на Макса. Я налила себе еще водки и выпила. Макс отобрал у меня бутылку.

– Ты, дядя Димочка, моя единственная любовь. Ты же знаешь.

– Знаю! – с готовностью откликнулся Кан и по-хозяйски прижал меня. – Который год уже еле сдерживаюсь… Щас бы как ответил тебе взаимностью!..

– Не сдерживайся! Люби меня, как в последний раз!

– Прямо, как в первый? – он наклонился вперед, накрыв рукой мою руку.

– Ага, – сказала я, сплетая свои пальцы с его. – Ты уже пьян в говно? Или, я в ларек сбегаю?

– Меня еще в жизни так «тонко» не соблазняли, – он улыбался, не отнимая руку. Его пальцы так нежно обнимали мои, что по коже бежали мурашки. – Хотя нет, вру. Один раз по башке ударили сзади и уложили в багажник.

– Девочки из твоей фирмы?

– Мальчики из враждебной, – он отобрал свою руку, нагнул передо мной голову и раздвинув волосы на затылке, показал едва заметный белесый шрам. – Поцелуй, чтоб прошло.

– Я вам не мешаю? – осведомился Макс сухо.

Я не ответила. Дима промолчал тоже, но руку с моего плеча снял.

– Приходи ко мне ночью на сеновал, – сказал он мне тихо и подмигнул.

Кроткий скрипнул зубами.

– … мне его самой, порой жалко, – говорила тем временем его мать. – Он и не виноват, да что поделаешь? Приличная девушка захочет с русским встречаться.

Макс ударился головой о стол. Скорее, драматически, чем желая самоубиться. Не обратив на него внимания, Дима снова взял меня за руку и в упор рассматривал подбородок.

– Скажи-ка мне, Ангелиночка, а дядя Максим встречается с девушками из моей «фэмили»?

– Нет, дядя Димочка. Где он найдет в твоей фирме девушек? Скушай лучше котлетку. Ты такой бледненький.

– Это от все от любви к тебе, терзающей мою душу.

– У тебя нет души. Ты ее продал за вечную жизнь и внешность, как у Киану.

Кан улыбался, с кухни неслось:

– …вот помяни мое слово, Тома. Твой тут совсем не при чем. Ты сейчас познакомилась с моей будущей невесткой.

– А мой, наверняка, приведет какую-нибудь шалаву.

– Я это слышу, мама! – крикнул Макс, раздражаясь все больше.

На кухне сконфуженно замолчали, затем плотнее прикрыли дверь. Включили воду и зашептались. Обстановка окончательно перестала мне нравиться. Мускулы на загривке Макса ходили туда-сюда. Кан следил за ним, словно пес, зашедший на территорию такой же крупной собаки.

Я встала, решив, что должна помочь женщинам. На каждое мое плечо опустилось по длани и я вновь села, повинуясь мужской доминантной мощи.

– Вы трахались? – спросил Макс прямо.

– Нет! – ответила я.

– Я Диму спрашиваю.

Дима медленно облизал губу и посмотрел на него, как на рожок с мороженным.

– А вы?

– Нет! – ответил Макс коротко.

Я, протрезвев, уставилась на него в упор; не столько пораженная, сколько уничтоженная. Дима ухмылялся все шире.

Я встала, перелезла через него, не желая даже прикасаться к Кроткому. Тот был слишком занят: этикетку на водке читал. Мне не хотелось ему мешать.

– Учитывая те прекрасные вещи, что он бубнил, мы занимались любовью, – сказала я Диме.

«Наверное…»

Ангелина ЗЛОБИНА

«Наверное, мне не следовало бы этого делать… Хотя бы потому, что Лариска – моя родная и единственная тетка. Впрочем, это неважно: я все равно это сделала.

Я спросила, что делать, если тебе нравится один чужой муж. А она ответила:

– Если чего-то хочешь, пойди и возьми это.

– А как же его жена? – невинно спросила я.

– Жена – не стена, – заявила Лариса. – Слушай, или помогай или сгинь – хоть под ногами не путайся!

Я пожала плечами и ушла с кухни: я всегда была послушной девочкой.

– А я знаю, чей муж тебе нужен! – заявил вечно-сопливый Димочка, отворачиваясь на миг от телевизора..

Кузен был жутко занят тремя делами сразу: смотрел видик, шмыгал носом и жрал. Маленький Юлий Цезарь! Я показала ему средний палец, вздохнула и, погруженная в свои мысли, машинально взяла мандарин.

– МА-МА! – словно сигнализация, взвыл Димочка. – А Линка мандарины ворует!!!

– Не ворует, а берет! – непререкаемым тоном оборвала Лариска. – Мы все – семья! У нас все должно быть общее. Понял?

– Что за жизнь у тебя? – презрительно рассуждала моя мамаша. – Вечно одна. Муж целыми днями в командировках.

– Зато, ни в чем не нуждаюсь, – отрезала Лариса. – Еще и тебе помогаю.

Минута молчания. Затем виноватый Ларискин голос:

– Ну, Оленька… Прости, ляпнула не подумав.

Всхлипы.

– Опять сейчас будут реветь вдвоем, – недовольно буркнул Димочка. – А я есть хочу!

Все десять лет своего существования, Димочка только и делал, что хотел есть.

– Ты же лопнешь, деточка, – лениво сказала я, держа перед собой мандарин и глядя поверх него на Димочку. Он был так же мало похож на Олега, как я.