Печальные истории ушедшей эпохи. Не то выбрал. Не тем родился. Не туда пошел

Заметив впереди какого-то человека, поднимающегося на тепловоз, он окликнул его. В ответ машинист взмахнул рукой.

– Мишу Палкина за версту видно! – воскликнул машинист, сияя от радости.

– Скажи, паровозник, знаешь ли такую Дарью Плеткину?

– Нет, не знаю, Миша.

– Говорят, она вливает в себя бутылку водки.

– Тогда знаю! Она в буфете посуду моет, Дарья Плеткина. Что говорить, умеет пить бабенка.

– И что же – выпивает и спокойно работает?

– Многие это видели, Миша, и я тоже. Некоторые отчаянные спорщики на нее деньги ставили. До ста рублей. Для этого даже из других городов приезжали.

Миша Палкин пошел назад, к морю.

И снова Ярослав с любопытством разглядывал под ногами масляные пятна, старые гвозди и прочий мусор, покрытый ржавой пылью. При этом он заметил и то, что его приятель старается скрыть смятение.

Миша Палкин молча покусывал губу. Словно мужественный капитан, он страшился бесчестия.

Ярослав помнил всех мужественных капитанов, презирающих опасности. Из книг о морских приключениях. Они не боялись смерти, но страшились позора. Они были безупречны, уходя в вечность. Вот и Миша Палкин – не знал страха, кроме страха за свою честь.

Он любил свою славу ребенка-богатыря.

– Может быть, завтра поедем на север? – спросил Ярослав. – Можем уехать ночью.

– Завтра мне нужно пойти в одно место, – ответил Миша Палкин. – И весь день меня не будет. А ты работай. Вечером расскажешь, как прошел день.

– Если хочешь, Миша, пойдем в пивную.

– Не в пивную, а в хороший буфет – поедим как следует.

В буфете Миша Палкин купил много жареной рыбы и хлеба. Рыба была мелкая, но жирная. Он ел ее целиком, запивая лимонадом «Дюшес». Обходил молчанием свои замыслы. Не говорил ни слова.

Ярослав наблюдал за его лицом.

Миша Палкин не был ни угрюм, ни зол, ни разочарован. На лице его не было ни скуки, ни ожидания. Он выглядел лишь озабоченным, как человек, который должен устроить свои дела.

Он был словно обыкновенный горожанин, принимающий у себя десяток родственников и размышляющий о том, где раздобыть добавочные кровати и стулья.

Ярослав убедился, что и в низшем обществе существуют люди, добывающие славу и уважение. Ради этого они готовы отдавать себе самые странные приказания. Преодолевать огромные трудности. Истязать и тело, и душу.

Ярослав догадался, что Миша Палкин хочет показать, как он умеет пить водку, – выпьет перед зрителями, не отрываясь, целую бутылку прямо из горлышка.

Миша поглядел на Ярослава и улыбнулся.

– В воскресенье отправимся в дорогу! – произнес он. – Будем ехать в поезде, пить пиво с баранками. Чай с конфетами. Есть шоколад из ресторана. Читать газеты.

– Это замечательно, – сказал Ярослав.

– А теперь пойдем спать. Я люблю спать в теплую ночь. Выкуришь папиросу, закроешь глаза, и обязательно приснится что-нибудь красивое.

– Но ведь еще рано, – сказал Ярослав.

– Рано? Нужно выспаться.

Вернувшись, они увидели, что Каплинский и Гротов успешно добывают свою славу. Портсигар Трофима снова у Гротова, и он сидит на бочке и что-то громко рассказывает. Его приятель доволен и смеется. У обоих достаточно острых слов, поэтому все улыбаются.

Гротов сосредоточился на занимательной подробности:

– А один прохвост, представьте себе, делал вид, будто он вор высокого происхождения.

Аристократ преступного мира. Но его быстро разоблачили, и вовсе не потому, что он не знал других аристократов. Он не знал их нравов! А нравы у тех людей таковы: если о чем-то заикнулся, то умри, а исполни!

Гротов замолчал и поглядел на Мишу Палкина.

Лежа на топчане и глядя в потолок, Миша Палкин выпустил куб папиросного дыма.

– Вот как заведено у настоящих личностей, – сказал Гротов. – Сказал – сделай. Или провались, исчезни.

– Это ты о себе, Гротов? – спросил Миша Палкин. – Ты как будто обещал утопиться. Неужели выполнишь?

– Смотря перед кем, Миша. Если перед людьми, то несомненно. Однако человеком еще нужно стать. Покажешь себя в субботу – станешь личностью, а иначе полный позор тебе во всей вселенной.

– Ищи себе приличный камень на шею, Гротов.

– Об этом не тревожься, Миша.

Миша Палкин отбросил папиросу и раздавил ее кулаком.

– А теперь хочу, чтобы стало темно, – заявил он. – Я спать буду.

…Утром он что-то сказал бригадиру и перемахнул через забор.

– Пошел искать себе прибежище, – проговорил Готов. – Надо же где-то прятаться от Димы Гротова!

Все это услышали.

Ярослав почувствовал, как множество тревожных мыслей собирается в его голове. Но хватило и одной из них, чтобы им овладело беспокойство.

Несколько минут он ходил вдоль забора и думал о том, что управляет его единственным другом Мишей Палкиным. Если храбрость, значит, он что-то задумал.

– Бери вон ту бочку и кати сюда! – крикнул Гротов Ярославу. Ему доставляло удовольствие распоряжаться. Зычно кричать. Делать повелительные жесты.

А Ярослав Подумало Мише Палкине: «Он герой и бесстрашен. Да, да. Это несомненно!»

Он принялся катить бочку и вдруг остановился, почувствовав приближение беды.

Какая-то беда должна прийти сюда, на берег моря, и обрушиться на Мишу Палкина. Но почему? Потому что бесстрашие ослепляет, и ослепленные не видят, что лежит под ногами.