Печать мастера

Тот, кого надзиратели назвали “Старшим” — обычный наемник в форме без знаков отличия — молча развернулся к нему. Кнут заплясал по палубе.

— За две декады до Аль-джамбры — вы потеряете шестьдесят, — шестьдесят фениксов, — повысил голос Коста. — От них… И ещё двадцать, потому что они отбирают еду и воду — Восемьдесят фениксов! Пока доплывем — потеряете сто! Сто фениксов! Если не будет еды и воды…

Сзади кто-то ахнул, выругался и сплюнул. Работороговец слушал его молча.

— Ещё пятнадцать фениксов вы потеряете к утру… Алтарные жертвы в Аль-джамбре стоят пятнадцать? У него закатный шестой круг! Полный, — торопливо добавил Коста. — Но он не доживет до утра, потому что ему не хватало воды — он ткнул пальцем во второго, оставшегося в живых из “четверки”.

— Заткнись! — отмер мужик и привстал коленях. — Он все врет, господин, он все врет… — его заткнул свист кнута.

— Пусть говорит.

— Эти четверо все вместе стоят не больше тридцати фениксов, даже если продать их по частям, они не принесут столько, сколько товара уже испортили…И испортят, — добавил Коста мстительно.

— Заткнись тварь…

Кнут свистнул ещё раз, и бугай упал на палубу.

— Если ты врешь…

— Я не вру… — прохрипел Коста. — В трюме есть раненый. Шестой закатный. Умрет до утра. Нужны плетения или эликсиры… Или вы потеряете ещё пятнадцать фениксов…

Косте не дали договорить, дернув за шкирку и потащили вниз.

— Он всё врет! Господин! Он все врет! Спросите сами!!!

****

В трюме люди сгрудились к двум дальним стенкам, сбившись в кучи, как крысы.

Косту запнули внутрь, и он не удержался, упав на колени.

— Кто раздавал паек и воду?

— Господин, — двое бугаев рухнули на колени, — делали все как приказано и…

Их заткнули двумя ударами кнута.

— Сколько умерло за вчера? А последнюю декаду? Это они убивали?

Молчание. Все молчали и смотрели. Пока кто-то покосившись на бугаев отрицательно не замотал головой.

— Он все врет, — выкрикнул один из мужиков, прижимая к себе руку. — Умерли раненые… не тронули никого… Мы выполняли приказы… А этот, — мужик ткнул в Косту, — подбивает людей на бунт… бунтовщик!!!

— Бунт? — к нему обернулись.

Коста стоял на коленях и смотрел — и каждый, с кем он встречался взглядом отводил глаза.

— Хорошо следили… — тихо выкрикнул кто-то из толпы. — И кормили, — добавили совсем тихо.

Коста облизал губы — и поднял руку, осеняя себя знаменьем Великого.

— Бо-бо-бо-ги не оставили нас… — прохрипел он так громко, как мог. — Не оставили нас! Боги не оставили нас! — удар кнута полоснул по спине и заставил его заткнуться от боли.

— Он все врет, господин… врет!!!

— Убивали, — поднялся кто-то сзади. И Коста узнал женщину, которая вчера швырнула миску прямо в лицо. И удивился — жива.

Мистрис встала пошатываясь.

— Старик — она показала в угол, — умер к утру. — Эти забили его вчера до смерти. Не давали еды и воды.

— Не правда!!! — двое мужиков побледнели. — Его взяли больным на корабль…

— Убивали, — встал ещё один тощий мужик из “верующих”. — Именем Мары…

— Били, убивали, лишали воды и каши, — поднялся ещё один. — Клянусь пламенем Великого…

— Немесом клянусь…

Кнут черной змеей взвился в воздух — одна шея — хруст, вторая шея — хруст. И два тела упали на пол.

— Я же сказал следить, — кнут взлетел в третий раз, и один из двойки, смотрящей за трюмом, рухнул на доски со сломанной шеей. — Его долю — поделить на всех, — ткнул он кнутом во второго надсмотрщика. — Умрет ещё один здесь — и ты пойдешь на аукцион вместо раба…

Белый от страха надсмотрщик торопливо закивал.

— Ты, ты и ты, — надсмотрщик ткнул рукояткой кнута в тех троих, что встали и принесли клятву именем Мары и Великого. — Теперь за порядком внизу будете следить вы. Умрет ещё хоть один — пойдете за борт следом.

***

Мастер — остывал. Коста то и дело прикладывал руку ко лбу — проверяя и начал дышать ровнее. Что за дрянь принесли пираты, он не знал — три грязных фиала, но он выпоил их все по капле и к ночи наставнику полегчало.

— Осторожнее! — зашумели рядом, завозившись, и Коста утомленно вздохнул. Вечером еду и воду получили все и даже с излишком — рабам добавили ведро воды и каши сверху. На раздаче было тихо — никто не толкался, все терпеливо ждали. А больным даже дали добавки. И теперь мастеру досталась отдельная миска воды, а не крохи.

В их углу стало тесно. “Верующие” перебрались к ним поближе, и разложили тряпки кругом.

— Теперь поспи, мальчик… мы последим за твоим отцом, — сказала одна из женщин, указав на мастера.

Поправлять Коста не стал — отец, так отец. Если кто-то решит добраться до него — непременно разбудят этих. Коста — терпел. Потому что они образовали живой щит. Хотя они молились беспрестанно — вслух и полушепотом, вознося молитвы всем богам разом, за то, что сегодня у них есть вода и пища.

Коста молчал, хотя продолжал считать, что Великий — не идиот, и подает только тем, кто хоть что-то делает сам.