Перекрестки сумерек

Зайда и две Ищущих Ветер покинули апартаменты Илэйн, исполненные достоинства и внешне неторопливые, но почти с таким же пренебрежением к церемониям, с каким и появились; на прощание они лишь выразили надежду, что Свет осияет Илэйн и что она будет жива и здорова. Для Ата'ан Миэйр это было почти все равно, что выбежать, не сказав ни слова. Илэйн решила, что если Зайда действительно намеревалась стать следующей Госпожой Кораблей, у нее скорее всего была соперница, которую она надеялась опередить. Для Андора будет неплохо, если Зайда займет трон Ата'ан Миэйр, или как это называлось у Морского Народа. Сделка сделкой, но она всегда будет помнить, что Андор помог ей, и это им на руку. Впрочем, если она потерпит поражение, ее соперница тоже будет знать, кого поддерживал Андор. Однако не стоит забивать голову всеми «этими». Здесь и сейчас — вот о чем следует думать.

— Я, конечно, не хочу, чтобы кто-либо применял силу к посланникам, — спокойно сказала Илэйн, после того как двери закрылись за гостями, — но ведь я желала бы, чтобы мои комнаты были защищены от вторжений. Даже послам не должно позволяться так запросто входить сюда. Я понятно выразилась?

Расория кивнула с каменным лицом, но, судя по краске, залившей ее щеки, она испытывала стыд от того, что ей пришлось допустить сюда этих женщин, не меньше, чем Бергитте; а от той по узам доносилось такое смущение, что Илэйн почувствовала, как ее собственное лицо начинает пылать.

— Вы не допустили никакой ошибки, просто постарайтесь, чтобы больше подобное не произошло. — О Свет, как глупо это звучало! — Мы не будем больше об этом говорить, — натянуто произнесла Илэйн. Ох, будь проклята Бергитте со своими узами! Чтобы помешать Зайде войти, им пришлось бы подраться с ней, но сейчас, когда к головной боли ее Стража добавилось глубочайшее унижение, Илэйн почувствовала, что это уже слишком! А Авиенду никто не просил так… так вкрадчиво улыбаться. Илэйн не знала, когда и как ее Сестре стало известно, что она и Бергитте иногда отражают чувства друг друга, но Авиенда находила это чрезвычайно забавным. Ее чувство юмора было временами грубоватым.

— Мне кажется, вы двое скоро растопите друг дружку, — смеясь, произнесла она. — Однако твоя шутка почти удалась, Бергитте Трагелион. — Бергитте хмуро взглянула на нее, и смущение, текущее по узам, сменилось внезапной тревогой. Но Авиенда отвечала ей настолько невинным взглядом, что, казалось, ее глаза вот-вот выпадут наружу из глазниц, так они расширились.

Лучше ни о чем не спрашивать, решила Илэйн. Когда задаешь вопросы, как говаривала Лини, то приходится выслушивать ответы, хочешь ты того или нет. Она не хотела слушать ничего, особенно когда Расория стояла рядом, пристально изучая плиты пола перед носками своих сапог, а остальные телохранительницы в передней комнате прислушивались уже в открытую. Она никогда не осознавала, насколько ценная вещь уединение, до тех пор пока не лишилась его полностью. Ну, по крайней мере, в достаточной степени.

— Пожалуй, я вернусь обратно в ванну, — сказала она спокойно. Кровь и пепел, что за шутку сыграла с ней Бергитте Трагелион? Что-то сделала, чтобы… растопить ее? Вряд ли что-то серьезное, иначе она бы уже знала.

К несчастью, вода в ванне успела остыть. Она была еле теплой. В такой вряд ли кому захочется сидеть. Помокнуть в ванне еще немножко было бы просто чудесно, но не ценой того, чтобы ждать, пока ее опустошают ведро за ведром, а потом заново приносят горячую воду. Сейчас уже весь дворец должен знать, что Илэйн вернулась, и главный писец с главной горничной, должно быть, уже ждут со своими традиционными отчетами. Отчеты были ежедневными, когда она находилась в городе, а сейчас они наверняка озабочены, поскольку ее не было целых два дня. Долг должен быть превыше удовольствия, если собираешься править страной. И это еще более справедливо, если ты только пытаешься овладеть троном.

Авиенда стянула полотенце с головы и встряхнула волосами, чувствуя облегчение от того, что не придется снова лезть в воду. Она направилась в гардеробную, сбрасывая на ходу халат, и была уже почти одета к тому моменту, когда Илэйн с девушками вошли в комнату. Она позволила Нарис довершить начатое, слегка поворчав, хотя оставалось всего лишь надеть на нее тяжелую шерстяную юбку. Оттолкнув руки горничной, Авиенда сама затянула шнурки своих мягких высоких сапожек.