Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

Буду счастлив выпить Ваш труд о трех писателях, бережно возвращу, — не отдумайте. Я сейчас в полосе анализа — критики. Прочел, — в 6–7 р<аз> «Войну и Мир». Как свежи 1 и 2 томы!.. и как сдал Т<олстой> в 4-м!… Непостижимо ослабел. Подумать: писал в возр<асте> 40–41 года (родился в 28 г., роман помечен 64–69), недавно женился, в как<ом> подъеме!… — в как<их> сверх-благож<елательных> условиях!… — в родовом поместье, сверх-ухоженный... и

так сдал!.. Я нашел у него сто-лько, с моей т<очки> обозрения, провальчиков и резко данных «условностей»! Как же он смял Соню!… (он чувствов<овал>, как трудно, психологич<ески> развязаться с ней, и ни-чего не сказал, как развязалось с Ник<олаем> Рост<овым>). Наташа, для меня, много — теперь — потеряла в свежести и влюбленности в нее... она — глупа

! Она дьявольски умна чувственной стороной... и как же видится в ней...

цыганка! У Т<олстого> есть один только намек на это: графиня-мать — с «вост<очным> лицом»

. Только Безухов болтается в романе — без матери. Для чего этот рыхляк шепелявый?! Он дан в лучш<ем> издании, как Левин Конст<антин>, Андрей Болк<онский> путано-неопределенен (чуть ли не 5 перемен характера на протяжении 7 лет!). Второстеп<енные> лица — куда удачней. Перегруженность романа «домыслами» стала теперь явно-невыносимой. И как теперь резко видно, насколько же Дост<оевский> (весь из-себя!) врос в ист<орию> нашей худ<ожественной> слов<есно>сти! Насколько же гениален в мыслях! — Т<олстой> перед ним — глуп. Глупым его считал всегда Ключевский (от его сына (К<лючевско>го) слышал я). Они не терпели др<уг> др<уга>, и Т<олстой> всегда стар<ался> избегать словопрений с В<асилием> Осип<овичем>. Вронский — худшее издание А. Болк<онско>го. Т<олстой> гениален, когда дает бессознательно, творит образно.