Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

Поздравляю с выходом Вашего «Гегеля». Да это — «дэ люкс»! Конечно, по 23 шв<ей>ц<а>р<ских> фр... 170 экз. — по подписке — успех! Это же для избранных. Конечно, все пройдет. Америка-то...! Да и Франция, и Север. Как я несчастен, что не знаю — даже для чтения! — нем<ецкой> речи. И это — 170 дорогой книги и большой! — без Германии. Но и там, уверен, найдутся покупатели. А оккупанты?.. Сколько из них там — читатели! Что мы, здесь, мож<ем> знать?! Важно, что выйдет по-англ<ийски> — в Ам<ери>ке! — Ваша книга новая — «Сгинувшее Сердце». Перевернули? — «Живое»? Это хорошо. Но к<а>к больно, что я не знаю книги! Когда же будем знать все Ваше?! Го-споди, уповаю, что 2-я ч<асть> «Лета Госп<одня>» не разочарует Вас. Ох, тяжело далась, для сердца

. Это же испытание...! Эти послед<ние> 9 глав... — е-два приступил к ним, толкаемый, — нужно! До с<их> п<ор> для меня октябрь — ст<арого> ст<иля> — тяжкий и больной месяц. Вздохнешь облегч<енно>, когда минует. Вот, теперь он. И я гнал перер<аботку> и переписку, кончить до... него. И кончил 4-го окт<ября>, 21 сент<ября> ст. ст. — день моего рожд<ения>, 9-го — День Ангела, благословлял меня папашенька. Мне тяжко было писать. Но не мог не написать все. Я завершил эту родную эпопею. Так, очев<идно>, суждено мне было. Кто

же из наших мог бы это сделать?! Самой жизнью я б<ыл> поставлен в нужные для сего условия дней-событий, чтобы видеть и знать. И было дано мне сердце, — восчувствовать и — поведать. Для чего

?.. Это нам неизвестно. Но... для чего-то. И я завершил. Пропел. Про-мучился. Я много оставил за скобками. Не — по силам... Но как же я был счастлив, вспомнив и показав чудо русской женской души — Анну Ивановну! Вы встретите новые лица. И новые души. И почувствуете — скрытое романическое... — чуть намеч<енное> учуянное детск<им> глазом и сердцем — Поля. Я дал — впервые в рус<ской> литературе — «Соборование». У Толст<ого> — в «В<ойне> и М<ире>» — дано, но вне ритуального. Я обрел общее... памятью. И дал, сверясь с Требником. Закрепил. Я дал — от чуткого сердца, многое. Иначе — без сердца к<а>к правы Вы! — нельзя написать наше. Не было бы ни «Богом<олья>», ни «Л<ета> Г<осподня>». Это — мой капитал. Как «Неупиваемая». Все вышло... «из ничего», к<ак> б<удто> случайно. «Пути Неб<есные>» — трудный опыт, знаю. С трепетом должен приступить к 3-й и, надеюсь, — послед<ней> книге. Погоню... лишь бы не сорваться. Там много действия

, и драматичности. Но там — главное: «Рождение». Старцы, Оптино, наше. Господи, помози! Я знаю, что люди хотят иметь «Л<ето> Г<осподне>» — обе книги и «Богом<олье>» — их нет. Но где, кто поможет издать?! Не видать мне. Мерекаю... Если бы разбогатеть! Навернулся бы продюктэр с фильм, я бы разбогател и сам отпечатал. Но... два-жды я отказывал дать коверкать «Чашу». Да и не найти исполн<ительни>цы для Анастасии. Только русский ансамбль мог бы... Есть предлож<ение> — знак? — на изд<ательство> «дэ люкс» «Чаши»… 500 экз. по 3500 фр. Изд<ательст>во готово затратить около 2 милл., с иллюстр<ациями>. Я ставлю условие: подпишу, но при условии моего одобрения иллюстраций. А то — такую «мурцовку» состряпают. Не выношу туши: «Чаша» должна дать русскую расцветку, вся гореть. «Ярмарка»! «Крестн<ый> ход»! «Роспись храма»… «Видение Ильи»… — ско-лько!…

Мое, мое... — ладно. Но Ва-шего-то лишен родной читатель! Вот что горько, Ив<ан> Ал<ександрович>! Надо все употреб<ить>, чтобы — было. И Ваше, и мое «Л<ето> Г<осподне>»! Но... ка-ак..?! Виген хотел попытаться вести переговоры с «Имкой», — к<а>к-то случ<айно> связался. Но я узнал, что там все русское идет на одобрение и цензуру Билибердяева, если не хуже. Ввалился в г-но — давно целился! — теперь пробует отряхиваться, и размазывает.