Первая гражданская война в Риме

В этот момент появились преследовавшие арпината всадники. Они потребовали, чтобы судовладельцы либо пристали к берегу, либо бросили беглеца в воду. После некоторых колебаний хозяева корабля ответили, что не выдадут Мария, молившего их о защите, и поплыли дальше. Однако вскоре они стали на якорь близ устья р. Лирис и предложили изгнаннику выйти на сушу, чтобы поесть и отдохнуть, а они подождут, пока подует попутный ветер. Но вскоре после того как Марий сошел на берег, матросы подняли якорь и уплыли в море, избавившись от опасного спутника. Тот по бездорожью[374]

добрался до хижины старого рыбака, который спрятал его в близлежащей пещере[375]

. Через какое-то время появились посланные врагом арпината Геминием из Таррацины всадники, которые стали требовать от рыбака выдать беглеца. Марий, опасаясь, что его убежище будет вот-вот обнаружено, спрятался в болоте, но его нашли там и повели в Минтурны. Здесь его поместили под домашний арест в дом некоей Фаннии, чье дело он в свое время разбирал (Plut. Маr. 38. 4-5; Val. Max. VIII. 2. 3). Хотя, как отмечает в данном контексте Т. Ф. Кэрни, отправлять схваченных под домашний арест в жилище их друзей было обычной практикой, в этом случае такой нужды не было — достаточно было установить личность Мария и убить его на месте. Однако местные власти, очевидно, с самого начала не торопились выполнить приказ — решение было спорным с точки зрения закона, да и в Италии победитель кимвров пользовался огромной популярностью (Carney 1961b, 111, 109). Правда, как тут же замечает Т. Ф. Кэрни, Фаннии были тесно связаны с Метеллами — врагами Мария, но, как уже отмечалось, их влияние к этому времени серьезно ослабело. Знаменитая история с отказом палача-варвара убить арпината, независимо от ее историчности (впрочем, в ней нет ничего неправдоподобного)[376]

, лишний раз показывает нежелание совета Минтурн брать на себя ответственность за умерщвление необычного пленника. Можно было ведь найти другого исполнителя, однако минтурнийские старейшины предпочли увидеть в этом знак богов (Арр. ВС. I. 62. 276) и помочь арпинату с отплытием[377]

. Он доплыл до Энарии, где к нему присоединился Граний (Plut. Маr. 40.2).

После этого Марий высадился на Сицилии. Как полагает Т. Ф. Кэрни, «он мог рассчитывать на поддержку сицилийцев. Восстание рабов здесь подавил в 101 г. его сторонник, доблестный Маний Аквилий, и на острове, по-видимому, были основаны марианские колонии. Кроме того, наместником Сицилии в то время был Г. Норбан — позднее видный деятель марианской группировки, как и до того. Приверженцем Мария был и Стений, видный местный политик из Ферм. Поэтому Марий отправился в Фермы и был там тепло принят». Это следует из того, что позднее Стения обвинили в отношениях гостеприимства с арпинатом (Carney 1961b, 111-112). Плутарх же пишет лишь о высадке близ Эрикса, где находился знаменитый храм Венеры, для пополнения запасов воды, но там людей Мария атаковал местный квестор[378], чьи воины убили 16 спутников Мария и заставили ретироваться остальных (Маr. 40. 1-3). Т. Ф. Кэрни считает, что арпинат продвигался от Фермы вдоль побережья и достиг Эрикса позднее, нападение же предпринял квестор, находившийся в Лилибее и поступивший так, видимо, без консультаций с наместником, по прямому приказу из Рима (Carney 1961b, 112).

Эта реконструкция весьма интересна, однако вызывает немало вопросов. Вполне возможно, что Марий действительно посетил Фермы — греческую Гимеру, а потом отправился в Эрике. Однако наличие отдельных сторонников не означает, что арпинат рассчитывал на всеобщую поддержку — недаром у Плутарха (Маr. 40.2) сказано о вынужденном характере высадки (άναγκαίως), т. е. Марий явно догадывался, что ничего хорошего его здесь скорее всего не ожидает. Наличие на острове сулланских колоний Т. Ф. Кэрни сам признает лишь возможным, но не доказанным, и неудивительно, что Марий не попытался высадиться на острове в других местах, а ретировался после первого же афронта. Нет также свидетельств, что на тог момент управлял Сицилией именно Норбан, а не его преемник. В то же время обращает на себя внимание, что наместник вообще предпринимал хоть какие-то враждебные действия (дружественные же были явно рискованными) — возможно, он, как и жители Минтурн, пощадивших победителя кимвров, не хотел связывать свое имя с убийством столь важной персоны. В том же, что он знал об объявлении Мария врагом, сомневаться не приходится, коль скоро сообщение об этом достигло даже Лилибея.