Петербургское действо

Великую княжну, у которой не было оспы, не только не допустили къ жениху, но увезли поскоре въ Петербургъ. Когда, спустя пять мсяцевъ, она снова увидла своего нареченнаго, то невольно смутилась и затмъ, убжавъ къ себ въ горницу, даже поплакала. Великій князь, который и прежде былъ некрасивъ, теперь, посл оспы, подурнлъ еще боле. Правда, онъ немножко выросъ или вытянулся, но при этомъ еще боле похудлъ; лицо его распухло, скулы выпятились, глаза казались еще меньше и об щеки были покрыты сине-багровыми пятнами и бороздками.

Однако, двадцать перваго августа совершилось бракосочетаніе и десять дней праздновалъ Петербургъ это событіе.

Первые дни посл брака великій князь почти-что не видалъ въ глаза молодой жены, ибо иныя два событія въ его жизни были для него гораздо важне. Отъ него, наконецъ, взяли ненавистнаго воспитателя, деспота Брюммера, и, кром того, позволили ему носить всякій мундиръ, какой бы онъ ни пожелалъ. Поэтому молодой человкъ на радостяхъ по-десяти разъ на день переодвался въ разные мундиры, а съ другой стороны, свободный совершенно, въ своихъ горницахъ, гд властвовалъ до тхъ поръ Брюммеръ, тотчасъ завелъ свору собакъ и проводилъ время съ бичемъ въ рук. Вмст съ этимъ, черезъ недлю посл брака, молодая женщина, найдя мужа грустнымъ, внезапно услыхала отъ него искреннюю исповдь, что онъ безъ памяти влюбленъ давно въ фрейлину Каръ. Затмъ еще черезъ нсколько времени великій князь снова опасно заболлъ и пролежалъ цлую осень въ постели.

Со дня своего брака до минуты смерти императрицы, пріхавшая въ Россію шестнадцатилтней двушкой и достигшая тридцати четырехъ лтъ, за всю эту жизнь могла упомнить только три особенно крупныя и выдающіяся событія. Отъздъ или лучше сказать изгнаніе ея матери изъ Россіи было первымъ событіемъ для нея. Принцесса неосторожно завела при двор русскомъ цлую интригу и даже дошла до того, что стала тайно сноситься съ иностранными кабинетами, усердно озабочиваясь судьбою россійскаго государства. Екатерина Алексевна поплакала, конечно, при отъзд матери, но не особенно… Она не знала, что боле никогда за всю свою жизнь не увидитъ ее, а что когда сдлается императрицей, то сама не пожелаетъ и не дозволитъ ей пріхать въ Россію. Второе событіе было паденіе и ссылка знаменитаго Бестужева и если великая княгиня не пострадала тоже серьезнымъ образомъ, то благодаря тому, что успла сжечь все, что было у нея бумагъ и писемъ. Разумется, все дло было крайне невиннаго свойства. Третье событіе ея жизни было рожденіе ребенка, чрезъ девять лтъ посл брака. Императрица стала гораздо ласкове съ матерью и нянчилась съ внучкомъ, за то великій князь насмшливо и презрительно улыбался на эти семейныя нжности и только изрдка спрашивалъ:

— Что вашъ сынъ?

Вся жизнь Екатерины Алексевны въ продолженіи восемнадцати лтъ прошла въ постоянныхъ перездахъ и странствованіяхъ изъ Петербурга въ Москву, изъ Москвы въ Кіевъ и т. д. Но благодаря этимъ странствованіямъ и скитаніямъ, которыя все боле учащались къ концу царствованія Елизаветы Петровны, великая княгиня могла приглядться, присмотрться, прислушаться, могла стать лицомъ къ лицу съ невдомой громадной страною и невдомымъ народомъ. Часто въ бесдахъ съ ней англійскій посланникъ при русскомъ двор бралъ сюжетомъ своихъ шутокъ того, кого онъ называлъ «любопытный незнакомецъ». Подъ этимъ прозвищемъ острякъ-англичанинъ разумлъ русскій народъ. И во истину это былъ «magnum ignotum», для Петербурга и для всхъ правительствъ, смнявшихся посл Петра Великаго. На берегахъ Невы онъ былъ «великое неизвстное» также, какъ на берегахъ Сены и Темзы или Дуная.

Дйствительно, гд-то на краю свта, на какихъ-то болотахъ, тамъ, гд русскому міру конецъ, а начало чухн, цлыхъ полста лтъ и боле, разные драгуны, пандуры и гренадеры вершатъ диковинныя дла, представляютъ чудеса въ ршет, но чудеса эти чужды, даже будто нисколько не любопытны никому за предлами рогатокъ и заставъ петербургскихъ. Вельможи и сановники, и русскіе, и чужеземцы, полстолтія борятся между собой, падаютъ и подымаются, кладутъ головы на плахи, угоняются въ Пелымь, въ Березовъ, въ Рогервикъ…. Каждый разъ измняется декорація, но комедія повторяется все та же и та же…. A этотъ magnum ignotum живетъ самъ по себ, даже не прислушивается. Его хата съ краю! Онъ живетъ голодно и холодно, но богобоязненно и долготерпливо, и возлагаетъ все упованіе свое не на питерскихъ нмцевъ и полунмцевъ, а на Господа Бога и на святыхъ угодниковъ.

III

Государь Петръ едоровичъ, тотчасъ же по вступленіи на престолъ, объявилъ о своемъ желаніи непремнно какъ можно скорй переходить въ новый дворецъ.

Пышные похороны покойной государыни со всякаго рода церемоніями продолжались страшно долго.

Петербургъ, дворъ и общество раздлились тотчасъ на два лагеря даже по поводу этихъ церемоній.