Петербургское действо

Одни, съ новой императрицей Екатериной Алексевной во глав, проводили время въ хлопотахъ по поводу похоронъ, присутствовали на всхъ церемоніяхъ и всхъ панихидахъ. За эти дни ярко отмтился лагерь «лизаветинцевъ». Другая партія, въ которой было немного русскихъ вельможъ, въ числ прочихъ и канцлеръ Воронцов, получила въ устахъ народа и даже гвардіи названіе «голштинцевъ». Вс они почти никогда не бывали на панихидахъ и большая часть изъ нихъ занималась или разъздами верхомъ по столиц въ свит государя, или заказомъ новыхъ безчисленныхъ и все мнявшихся мундировъ. Нкоторые же исключительно хлопотали объ отдлк новаго дворца.

Весь великій постъ работы въ громадномъ зданіи шли быстро, боле тысячи всякихъ подрядчиковъ и рабочихъ наполняли этотъ дворецъ въ полномъ смысл слова отъ зари до зари. Къ концу великаго поста все было готово и всмъ было извстно, что пріемъ въ Свтлый Праздникъ будетъ непремнно въ новомъ дворц. Но о главной помх для этого перехода въ новый дворецъ никто не подумалъ.

Дворецъ строился нсколько лтъ на громадномъ пустомъ пространств, незастроенномъ ничмъ, которое простиралось отъ стараго дворца у Полицейскаго моста до берега Невы, а въ длину отъ Милліонной до самой Галерной улицы. Когда-то при начал постройки это былъ обширный, великолпный зеленый лугъ, на которомъ постоянно паслись коровы и лошади дворцоваго вдомства. Покуда дворецъ строился, все это огромное пространство понемножку покрывалось безчисленнымъ количествомъ разнаго рода домиковъ, хижинъ, шалашей, избушекъ, балагановъ и сараевъ для обдлки всякаго рода матеріаловъ и для житья рабочихъ. Постепенно этихъ построекъ набралось, конечно, боле сотни. Кром того, годами набирались громадныя кучи всякаго мусора, бревенъ, глины, щепы и щебня.

Видъ этого пустого пространства между двумя дворцами, старымъ и новымъ, былъ хотя крайне непригляденъ, но крайне оригиналенъ. Это было сплошное сро-грязное пространство, на которомъ кое-гд высились самыя нелпыя постройки на скорую руку, а около нихъ громадныя кучи всякаго сора. Въ нкоторыхъ мстахъ кучи щепы или щебня были на столько велики, что превышали крыши сарайчиковъ и хижинъ.

Когда въ новомъ дворц развшивались уже послднія картины и занавсы и вносилась всякая мебель, одинъ изъ нмцевъ придворныхъ, Будбергъ, первый спросилъ у полицмейстера Корфа:

— A какъ же будетъ и какъ состоится пріемъ во дворц, когда нельзя пройти, а тмъ мене прохать къ этому дворцу, ни откуда?

Корфъ, отличавшійся нкоторою тугостью разума, треснулъ себя по лбу и онмлъ отъ сюрприза.

Оставалась одна страстная недля, очистить же весь этотъ лугъ возможно было только въ мсяцъ времени, да и то при затрат большихъ суммъ для найма лошадей и народа. И Корфъ, надумавшись, поскакалъ къ Фленсбургу и объяснилъ ему ужасное обстоятельство.

Фленсбургъ, знавшій хорошо, какъ и всякій въ Петербург, на сколько упрямо желаетъ государь бытъ въ Свтлый Праздникъ въ новомъ дворц, даже ротъ разинулъ и руками развелъ.

— Какъ же вы объ этомъ не подумали? воскликнулъ онъ.

Корфъ тоже развелъ руками, какъ бы говоря: что же прикажете длать! Но въ то же время онъ. думалъ:

«А отчего же вы-то вс объ этомъ не подумали? Отчего же мн надо было думать, когда вамъ никому и на умъ не пришло?»

Но однако Корфъ понималъ, что отвчать все-таки придется ему, какъ полицмейстеру.

— Бога ради доложите принцу, спросите что тутъ длать.

— Да что же онъ можетъ тутъ? спросилъ Фленсбургъ.

— Доложите, я ужь и не знаю, а все же доложить надо.

— Государь вчера говорилъ, замтилъ Фленсбургъ, что онъ въ среду или четвергъ уже перейдетъ. A вы въ одну недлю не успете очистить все.

— Какое въ недлю! Въ мсяцъ, въ полтора не успешь! воскликнулъ полицмейстеръ.

Фленсбургь, глядя въ смущенное, почти перепуганное лицо генерала-полицмейстера, думалъ по-нмецки:

«Ну казусъ. Что теперь будетъ вамъ всмъ отъ государя?»

Когда адьютантъ доложилъ принцу о новости, Жоржъ тоже ахнулъ и привскочилъ на своемъ кресл.

— Пускай детъ самъ и докладываетъ государю, ршилъ принцъ.

Фленсбургъ передалъ приказаніе принца, но генералъ-полицмейстеръ былъ не промахъ. Онъ общалъ адьютанту на утро доложитъ государю обо всемъ, но въ тотъ же вечеръ вдругъ опасно захворалъ, даже слегъ въ постель. «Лежачаго не бьютъ! надялся онъ. Больного скоре помилуютъ».

Пришлось принцу Жоржу взять дло на себя. Все-таки онъ не захотлъ, чтобы на него прямо обрушился гнвъ государя въ дл, въ которомъ онъ былъ неповиненъ. Принцъ отправился къ фавориту.

Гудовичъ при извстіи вскрикнулъ еще громче другихъ и не смотря на свою тучность и лнь, вскочилъ и началъ ходить по горниц. Всякаго рода ругательства посыпались на полицмейстера Корфа и на всхъ негодяевъ «лизаветинцевъ», хотя Гудовичъ зналъ, что они тутъ ничмъ не виноваты.

Не ближе какъ вечеромъ, Гудовичъ отправился къ Воронцовой, прося ее доложить государю, что перезжать во дворецъ невозможно, ибо о площади забыли и ране мсяца она очищена быть не можетъ.