Петр Грушин

Цели 8630 больше не было, но об этом еще никто не знал, кроме все‑таки выбравшегося из самолета и спускавшегося на парашюте Пауэрса. Тем временем Айвазяну и Сафронову летевшим на своих МиГах на высоте 10–11 км курсом, по которому ранее летел У‑2, была поставлена задача: преследовать цель 8630 (данные о которой продолжали поступать на командный пункт) и в случае ее снижения атаковать и сбить. В результате они сами оказались целями для ракетчиков – самолет с неработавшим ответчиком «Я свой» Айвазяна и самолет с работавшим ответчиком Сафронова были восприняты как цель, преследуемая перехватчиком. Еще через несколько минут, когда они получили приказ вернуться на аэродром, их маршрут прошел через зону поражения 4‑го дивизиона 57‑й бригады майора А. Шугаева, в котором была неисправна аппаратура госопознавания. В этот момент уже оба самолета были восприняты как противники. Запросив командный пункт о внезапно появившихся целях, Шугаев получил ответ, что в воздухе своих самолетов нет и цель надо уничтожить. Новый трехракетный залп, сделанный в 9 часов 23 минуты, пришелся по самолету Сафронова…

В этот момент за опустившимся на землю Пауэрсом уже была выслана группа захвата. Вскоре новость об уничтожении самолета‑нарушителя долетела до Москвы. Всем находившимся рядом с Мавзолеем довелось стать свидетелями того, как Хрущев энергично поздравил Бирюзова, а среди посвященных в тайну этого события пошло гулять – «сбили, первой ракетой». Добралась радостная весть и до Грушина. Чьей ракетой, гадать не пришлось. На Урале находились только его «750‑е». Тут же на него и находившегося все это время рядом Расплетина посыпались поздравления. Все «непосвященные» только удивленно переглядывались – что за именинники такие веселятся рядом? Им ждать ответа пришлось еще неделю.

Вечером того же дня Грушин впервые оказался на праздничном приеме в Кремле, где вновь стал свидетелем того, насколько энергично с этой победой Бирюзова поздравлял Хрущев. Не остались в тот вечер без его объятий и Грушин с Расплетиным, на которых, улучив момент, показал Бирюзов:

– Вот они – настоящие творцы победы!

* * *

Ставший мощнейшей «дипломатической бомбой» Пауэре уже днем 1 мая был отправлен в Москву. В свою очередь в Свердловск вылетела специальная комиссия.

«Утром 1 мая, – вспоминал ветеран Войск ПВО генерал‑лейтенант Г. С. Легасов, – я был дома, смотрел парад по телевизору. Уже к концу трансляции к нам неожиданно заехал генерал‑лейтенант Кулешов с женой. Мол, проезжали мимо, решили зайти. Моя жена, естественно, кинулась на кухню, его супруга пошла помогать. И тут Павел Николаевич спрашивает, сколько мне нужно времени, чтобы собраться в командировку. Я тут же переоделся в военную форму, попрощался, и на его машине мы направились на центральный аэродром, где нас уже ждал самолет. Через три минуты взлетаем, через два часа приземляемся в Свердловске. Когда мы выходили из самолета, нам показали в небе удаляющуюся точку – самолет с пленным летчиком полетел в Москву».

Комиссия, в состав которой вошел Легасов, тогда именовалась в кулуарах комиссией генерала Кулешова, и ей предстояло найти ответы на множество вопросов, связанных с уничтожением в небе над Уралом системой С‑75 как американского самолета‑разведчика, так и своего МиГа. По горячим следам комиссией был изучен весь ход боевых действий при уничтожении U‑2.

Тем временем разбитый на квадраты район, где упал U‑2, обследовали специально выделенные воинские подразделения, собирая фрагменты этого уникального самолета. Было собрано все, «до винтика», и отправлено на аэродром Чкаловский. Туда для ознакомления с этими фрагментами сразу же съехались специалисты, известные конструкторы. «Закрытый» показ проработал несколько дней, после чего инженеры НИИ ВВС подготовили экспонаты для выставки, которая 11 мая начала работу в Москве, в парке имени Горького. Пояснения у стендов, на которых были выставлены фрагменты U‑2, его аппаратура, снаряжение летчика, давали работники НИИ ВВС. Там с «заморским» чудом ознакомились все работники ОКБ‑2.