Петр III

Это дает основание полагать, что Екатерина отправила из Петергофа в Ораниенбаум, где находился Петр III, Г. Орлова и М. Измайлова с готовым актом об отречении Петра III от престола, под которым ему надлежало поставить свою подпись. Догадка подтверждается и тем, что уполномоченные императрицы выехали в Ораниенбаум в одиннадцать утра, а доставили в Петергоф свергнутого императора в первом часу. Таким образом, Петр III, даже если бы он имел необходимую в данном случае юридическую подготовку и владел пером, не мог в течение имевшегося в его распоряжении времени составить акт. Но даже если бы Петр III располагал временем и способностью сочинить акт о своем отречении, он не мог этого сделать, поскольку находился в состоянии прострации: известно, что он после прибытия в Петергоф терял сознание.

8 июля 1762 г. гроб с телом покойного был для прощания и церемонии похорон доставлен в Александро-Невский монастырь. Не лишне упомянуть, что Петра обрядили не в мундир российского императора, а в форму голштинского драгуна. Тем самым намеревались убедить население столицы, что хоронят не российского императора, а голштинского герцога.

В связи с похоронами перед Екатериной возник неприятный вопрос, такой же сложный и щекотливый, как и объяснение причин смерти Петра III: как вести себя во время церемонии похорон бывшего императора и супруга: проливать слезы и выражать скорбь по поводу его смерти, которого она свергла с престола, или ограничиться холодным прощанием. И в том и в другом случае наблюдавшие церемонию похорон осудили бы поведение императрицы, назвали бы его откровенно лицемерным.

Услужливые царедворцы придумали способ, как избавить императрицу от присутствия на похоронах супруга, предложив разыграть следующий фарс: Екатерина упорно настаивала на своем желании присутствовать на церемонии, а вельможи с таким же упорством убеждали ее отказаться от этого намерения, ибо оно может нанести вред ее здоровью. Стороны не пришли к соглашению, и тогда в спор вмешался Сенат. Н. И. Панин доложил Сенату о намерении императрицы присутствовать на похоронах бывшего императора и супруга, ибо «великодушие ее величества и непамятозлобное сердце наполнено надмерною о сем приключении горестью и крайнем соболезнованием о столь скорой и нечаянной смерти бывшего императора».

Сколько не уговаривали императрицу Никита Панин и Кирилл Разумовский воздержаться от посещения Невского монастыря, она настаивала на своем. Сенат вынес единодушное постановление просить императрицу «дабы ее величество шествие свое в Невский монастырь к телу бывшего императора Петра III отложить соизволила». Екатерина на этот раз уступила — она «ко удовольствие всех ее верных рабов намерение свое отложить соизволила». Велено известить Синод, что похороны состоятся «без высочайшего ее императорского величества присутствия».

Последний акт фарса сопряжен с мелодраматическими сентенциями. Императрица, согласившись не участвовать в похоронах, стала каяться в этом и упрекать сенаторов, что ее поступок будет осужден «всем светом», на что Сенат возразил: присутствие на похоронах опасно для ее жизни — солдаты до того раздражены и озлоблены на покойника, что могут в клочья разодрать его тело, а заодно в азарте искалечить и ее, императрицу. «Это заставило ее, наконец, уступить настояниям Сената, правда при строгом условии, что вся ответственность перед Богом и людьми ляжет на него».

Как ни старались гримеры устранить следы насилия на физиономии Петра III, достичь им полностью этого не удалось. Шумахер со слов своего заслуживающего доверия друга сделал следующую запись в своих воспоминаниях: «Вид тела был крайне жалок и вызывал страх и ужас, так как лицо было черным и опухшим, но достаточно узнаваемым, и волосы в полном беспорядке колыхались от сквозняка… Всем входящим офицер отдавал два указания — сначала поклониться, а затем не задерживаться и сразу идти мимо тела, и выходить в другие двери. Наверное, это делалось для того, чтоб никто не смог как следует рассмотреть ужасный облик этого тела».

Так завершилась борьба Екатерины за императорскую корону и началось ее 34-летнее царствование, во время которого она обнаружила свойства крупного государственного деятеля, приумножившего величие страны и народа, которыми управляла.

Были ли у Петра III шансы противостоять претензиям Екатерины на трон? Существуют ли основания упрекать его в неиспользовании реальных возможностей защитить трон? Хотя историк и лишен права рассуждать в сослагательном наклонении (если бы да кабы…), можно высказать несколько соображений, подтверждающих абсолютную бездарность императора и его неспособность адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию.