Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

«Хлебовольцы» и анархо-синдикалисты участвовали в деятельности профсоюзов. Так, члены московских групп анархистов-коммунистов вели пропагандистскую деятельность в составе «Союза по обработке металла», входили в профсоюзы архитектурно-строительных рабочих, водопроводчиков, печатников[1337]. Одесские анархо-синдикалисты и «хлебовольцы» в 1906–1907 годах вошли в состав руководства профсоюза торговых моряков, а затем фактически возглавили «Союз черноморских моряков»[1338]. Во многих случаях «анархические организации нередко строились по производственному принципу, тем самым приобретая черты профсоюзных»

[1339]. Так, например, было с наиболее массовыми и влиятельными анархистскими организациями: Белостокской группой анархистов-коммунистов (1905–1906) и Екатеринославской федерацией анархистов (1907)[1340].

В 1905 году «хлебовольцы» вошли в Советы рабочих депутатов Санкт-Петербурга и Белостока. Целью Советов они считали не руководство рабочим движением, а лишь поддержку инициативы рабочих и координацию их действий.

Да, это была революция – настоящая, долгожданная! Политэмигранта Кропоткина теперь намного меньше занимают европейские дела. Главное – это помочь революции и анархистскому движению в России! Прежде всего необходимо было максимально усилить анархистскую агитацию. Он планировал превратить журнал «Хлеб и Воля» в «газету анархич[еского] русского движения», которая должна действовать «по запросу из России»[1341], быстро реагируя на любое важное событие. Но Кропоткина это издание не устраивало. Оно выходило с недостаточно частой периодичностью, не успевая освещать самые актуальные политические события. Это обстоятельство очень расстраивало Петра Алексеевича. Он сетует в июне 1905 года: «Как медленно! Как это нехорошо, что они запаздывают. Мне казалось, что лучше выпускать 8 стр [аниц] каждые две недели, чем более тяжеловесные нумера когда вздумается. Но нелегко с ними сговориться. Ох, нелегко. А писать хотелось бы каждую неделю. Столько есть что сказать»[1342].

* * *

И сказал, что мог… В апреле – ноябре в «Хлебе и Воле» вышли семь его статей[1343]. О чем же писал Петр Алексеевич? Он убежден, что бурный порыв народной стихии, спонтанное и бунтарское творчество трудового народа служат подтверждением идей анархизма. От их мощи и размаха народных движений зависит исход революции в России. Происходящее напоминает Кропоткину Великую Французскую революцию 1789–1794 годов, но он надеялся, что Российская сможет продвинуться гораздо дальше.

Ведущими силами этой революции, утверждал Кропоткин, являются «городские рабочие, заключившие братский союз с интеллигентной молодежью», и крестьянство[1344]

. Она выйдет за рамки политических реформ, совершив «глубокий экономический переворот»: «Я всегда думал, что русская революция не ограничится реформой политических учреждений; она, подобно революции [18]48 года, пытается разрешить социальный вопрос»[1345]. Революция должна парализовать «государственную машину в самом ее центре»[1346]! Только так и можно гарантировать победу восстания. Что же, в 1905 году этого не вышло, зато в феврале и октябре 1917-го – получилось! Если этого не сделать, государство рано или поздно оправится от первых потрясений и подавит восстание, а правящая элита отделается некоторыми уступками. Например, введет ограниченные конституционные порядки, ничего не меняющие и лишь допускающие к пирогу власти новые группы политиков. Нечто похожее и произошло в 1905–1907 годах.

Что же делать анархистам, а заодно – рабочим и крестьянам? На этот вопрос политолог и теоретик анархизма Кропоткин также отвечает. «Революция, таким образом, всегда слагается из двух элементов… с одной стороны, широко разлившееся народное восстание, в деревнях и городах, производящее переворот в хозяйственном их положении. А с другой стороны, одновременно с этим борьба правящих классов между собою из-за власти в государстве», – пишет он. А пока борьба внутри правящей элиты «поражает силу государства в самом его центре… не дает создаться сильному правительству», революционерам следует начать свою, народную революцию… Иными словами, «произвести по городам и деревням полную ломку всего старого хлама государственных учреждений», разрушать «экономический гнет», совершать «переворот во всех отношениях между людьми»[1347].

Какова же гарантия укоренения новых порядков? Проведение анархистских преобразований самими рабочими и крестьянами при поддержке анархистов. Парламент (Учредительное собрание или Государственная дума), избрания которых требовали либералы, социал-демократы и эсеры, не могут оправдать возлагаемых на них надежд. «Мы знаем также, что народу ни один парламент не даст и дать не может того, что народ сам не возьмет силою»[1348], – писал Петр Алексеевич.