Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

В Бретани Кропоткин и Гильом встречались с известным швейцарским социалистом Фрицем Брупбахером (1874–1945), близким к анархистам по своим взглядам. Его интерес к России подогревался женитьбой на русской социалистке Лидии Петровне Кочетковой (1872–1921). Теперь Лидия надолго уехала на родину работать врачом. В письмах она подробно рассказывала мужу о революционных событиях. Брупбахер читал книгу Петра Алексеевича о взаимопомощи и восхищался ею. Теперь, несмотря на разногласия с анархистами, он был воодушевлен встречей с Кропоткиным и Гильомом. По его собственным словам, Фриц испытал «впервые в жизни чувство, что он встретил настоящих революционных товарищей»[1369]. Беседы с ними способствовали его сближению с революционно-синдикалистским движением. «Кропоткин говорил с большим энтузиазмом о французском революционном синдикализме, в котором он видел возрождение левого крыла старого Интернационала…»[1370]

Они обсуждали с Кропоткиным самый широкий круг вопросов: от теории муниципального социализма, который, по мнению Петра Алексеевича, шел на пользу только капиталистам и помещикам, до, разумеется, революции в России, ставшей главной темой их бесед. «В его манере разговаривать, – вспоминал позднее Брупбахер о беседах с Кропоткиным, – проявлялся теплый интерес и могучее естественное очарование, внезапно прерывавшееся гневом на марксистских и русских социалистов-революционеров. Этот гнев легко подталкивал его к несправедливым замечаниям. Но это не внушало отвращения, скорее, мне это, наоборот, нравилось, как жажда справедливости и беспокойства. Это была жажда справедливости живого человека, который ненавидит и любит с одинаковым теплом. ‹…› Кропоткин резко высказывался о Марксе и еще резче об Энгельсе. По его мнению, Энгельс оказывал на Маркса самое дурное влияние»[1371]. Их встреча закончилась весельем: Гильом играл на пианино, а Кропоткин «танцевал с девочками, всячески дурачился и шутил»[1372]

.

Но скоро настал конец тусовкам и веселью. Из Парижа в Бретань приехала Мария Гольдсмит, теперь взявшая на себя роль секретаря Кропоткина. Они договорились о его поездке в Париж и программе встреч с различными анархистскими группами и активистами. 15 сентября Петр Алексеевич с дочерью Сашей, женой Аитова и Бреалями отправились в столицу Франции, где он не был уже восемнадцать лет. Софья Григорьевна возвращалась в Англию.

Кропоткин поселился у художника Огюста Бреаля (1868–1941), сына профессора[1373]

. Пребывание в Париже было заполнено встречами со старыми и новыми друзьями. Он навещает Жана Грава в редакции Les Temps Nouveaux. Они обсуждают вопросы анархистской пропаганды и антимилитаризма – очень популярной темы для французских анархистов. Кропоткин выступает против пацифистского призыва к «стачке призывников» – массовому бойкоту военной службы. Именно этот метод борьбы пропагандировали французские анархисты и синдикалисты. Почему? Он опасается, что это сыграет на руку Германской империи, которая готовится к новой войне против Франции. Нет, Петр Алексеевич отнюдь не сторонник защиты существующего республиканского режима. Его альтернатива такова: «Делаем революцию и марш к границам» – защищать новую, уже революционную Францию. «Если во Францию вторгнется какая-либо военная держава, долг революционеров – не сидеть сложа руки и предоставить интервенту карт-бланш. Он в том, чтобы начать социальную революцию и защищать территорию революции с тем, чтобы продолжить ее»[1374]

, – писал он. Ни пораженчество, ни оборончество, ни патриотизм! Как странно для сторонников выбора «меньшего из двух зол» и «дихотомического» подхода! Но так в то время считал Кропоткин. Недобросовестный журналист Пьер Милль (1864–1941) исказил высказывания Петра Алексеевича, попытавшись представить его сторонником обороны существующего, капиталистического государства. Этому поверили даже некоторые анархисты, и позднее Кропоткину пришлось с негодованием опровергать домыслы.

В Париже прошли неформальные встречи с русскими анархистами-эмигрантами. Одну из них описывает в своих мемуарах Книжник-Ветров. По просьбе одного из анархистов Кропоткин попытался ответить на вопрос: «Что надо делать в России?» Говоря о терроре, Петр Алексеевич раскритиковал сторонников «безмотивного террора», получившего значительное распространение среди анархистов. «Безмотивники» полагали, что имеют право в пропагандистских целях убивать любого представителя «эксплуататоров»: чиновника, капиталиста, помещика[1375]. Точно так же он выступил против экспроприаций. И что вместо этого? А вместо этого – организация рабочих в профсоюзах, «захватывающих в один прекрасный день путем всеобщей стачки все фабрики и заводы». А потом? А потом профсоюзы заключат свободный договор, объединятся в коммуну в каждом регионе и будут создавать Коммунизм и Анархию…[1376]