Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

«Безначальцы» разочаровались в рабочих, считая их погрязшими в погоне за заработком, зато идеализировали «босяков» – безработных, бомжей и низы криминального мира. «Босяки же как раз элемент… подтачивающий устои рабской покорности, это – революционный элемент, культивирующий идею наименьшего труда и в силу исторических обстоятельств идею человеческого досуга»[1400], – утверждал Романов. Повстанческая борьба, захват частной собственности и акты террора, осуществляемые группами «босяков», должны были стать сигналом к восстанию для рабочих и крестьян. Необходимость участвовать в повседневной борьбе за социально-экономические требования, входить в состав профсоюзов и крестьянских организаций, «безначальцы» отрицали. Петр Алексеевич стал объектом нападок с их стороны. «Вышло два номера „Безначалия“, в одном из них Кропоткин третировался как „выживший из ума старик“, как „непотребный старец, поддающийся конституционным увлечениям“»

[1401], – вспоминал позднее Романов о своем творчестве в газете «Листки „Безначалия“».

Осенью 1905-го, после выхода первого номера газеты «Черное знамя», появилось новое течение – анархистов-коммунистов-«чернознаменцев». Идеологами «чернознаменства» были Иуда Соломонович Гроссман (Рощин; 1883–1934), Лейзер Сахеров Лапидус (Владимир Стрига; 1883–1906), Герман Карлович Якобсон (Аскаров; 1882 – после 1935) и Герман Борисович Сандомирский (1882–1938). Иуда Гроссман подверг критике Кропоткина за пережитки «либерального федерализма» и «элементы утопического идеализма, обрывки мыслей XVIII века». Он звал к изживанию «абстрактно-гуманистических тенденций» и к созданию анархистской теории, в основе которой лежит представление о борьбе с властвующими над человеком силами (первоначально – с природой, а по мере установления классового общества – с эксплуататорскими классами) как движущей силе истории[1402]

. Своей социальной базой «чернознаменцы» считали рабочих, крестьян и «босяков». Они признавали участие в борьбе рабочих и крестьян за экономические требования, но отрицали любые легальные формы борьбы, отвергали профсоюзы. Признавали они только такие методы борьбы, как индивидуальный и массовый террор, экспроприации, стачки, саботаж, бунты, вооруженные восстания. Участие анархистов в борьбе за политические свободы они отрицали, полагая, что это ведет к ослаблению классовой борьбы. Осенью 1905 года «чернознаменцы» разделились на две фракции. «Безмотивники» предлагали на первый план борьбы выдвинуть «безмотивный антибуржуазный террор». Другая фракция, «коммунары», хотела, не отказываясь от террора, направить все силы на организацию вооруженных восстаний в городах с целью создания «временных революционных коммун», которые показали бы трудящимся пример жизни в анархическом обществе.

Отношение к оппонентам у Кропоткина было достаточно спокойным и рассудительным. Если на собраниях и митингах он отвечал им, то на страницах газет категорически это не приветствовал. В его письмах Марии Гольдсмит, Лидии Иконниковой и другим единомышленникам неоднократно встречается совет: не отвечайте на критику в газете, не увлекайтесь полемикой. Почему? Любая полемика раскручивает оппонента и его позицию. А то обстоятельство, что ему отвечал… сам Кропоткин, – это само по себе было мощным пиаром. Так, например, Кропоткин повел себя в отношении к анархо-синдикалисту Новомирскому, критиковавшему его философские идеи: «Если мы завяжем с ним полемику, он будет отвечать, и пойдет, что среди анархистов два направления: Кропотки[нское] и Новомирский. Ему только этого и нужно»

[1403]. «Чем меньше такой полемики, тем лучше»[1404]

.

* * *

Мы уже упоминали о том, что в годы революции 1905–1907 годов Петр Алексеевич становится фактическим распорядителем денежных средств, передаваемых членами иностранных анархистских организаций для российских анархистов. Эти средства расходовались в помощь заключенным анархистам и на переправку активистов в Россию. Кропоткин охотно делил и без того небольшие средства с лидерами других течений анархизма, несмотря на сложные и порой даже враждебные отношения.