Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Однако одним из представителей анархистского движения Британии на форуме в Амстердаме был близкий друг и сотрудник Кропоткина – Александр Шапиро, которого тот называл Саня. Тогда еще молодой человек, Саня Шапиро некоторое время учился в Сорбонне, а в 1900-м переехал в Лондон, где активно участвовал в еврейской анархистской группе в Уайтчепеле и сблизился с Кропоткиным и Черкезовым. Позднее Шапиро стал секретарем Кропоткина. На конгрессе в Амстердаме Саню избрали секретарем Интернационального анархистского бюро. В последующие годы он самым тесным образом сотрудничал с Петром Алексеевичем, в 1917-м вернулся в революционную Россию, а в 1923 году, после новой эмиграции, стал одним из создателей и секретарей Международной ассоциации трудящихся – Интернационала анархо-синдикалистских профсоюзов.

В сентябре 1907 года Кропоткины вернулись из Бретани в Англию, по дороге вновь ненадолго остановившись в Париже, в «Американском отеле» (Hôtel Américain) на бульваре Сен-Мишель. Там он смог обменяться мнениями с возвращавшейся из Амстердама Эммой Гольдман.

В октябре Кропоткины решились на переезд из Бромли на северную окраину Лондона, в «очень высокий, лесистый и чистый» район, с удобным омнибусным сообщением с Лейстер-сквером и станцией Хайгейт. Им хотелось быть поближе к дочери Саше, которая училась в университетском колледже[1478]

. Переезд оказался нелегким: «пришлось перевезти 40 ящиков и бочек (Sic!) книг, сделать для них полки, найти место для всей этой массы бумаги и разместить ее, причем я уставил все книги и карточки с бумагами сам собственноручно, смахнувши с них всю покрывавшую их пыль», – рассказывал Петр Алексеевич в письме к Гильому 20 октября[1479]. Дом № 5 на холме в районе вилл Онслоу по улице Масуэлл Хилл-роуд в лондонском Хайгейте был полон солнца. С одной стороны к нему примыкал редкий для Лондона настоящий лес, а холм спускался к саду.

В Хайгейте, по воспоминаниям приезжавшего к нему племянника, Петр Алексеевич «вел все тот же регулярный трудовой образ жизни. Целые дни он проводил у себя в кабинете, заваленном и заставленном массой книг, и появлялся только к столу. Раз в неделю, в воскресенье, он принимал всех, кто хотел прийти. Общество, бывшее у него, было необычайно разнообразно и разношерстно – и русские эмигранты, и студенты, и русские господа, приезжавшие в Англию, из которых в то время многие увлекались его книгой "Поля, фабрики и мастерские", вместе с трудами Рёскина вызвавшей нечто вроде общественного движения к сельской жизни». Кропоткин по-прежнему сохранял живость и жизнерадостность, «был чрезвычайно весел, любил шутить, смеяться, был всегда необыкновенно подвижен, можно сказать, что почти бегал бегом по лестнице и комнатам. В это время ему шел 68-й год, но он, кроме седой бороды и волос, почти не носил признаков старости: довольно плотная, живая и подвижная фигура, румянец, совершенно юные, живые, очень красивые, темно-голубые глаза, которые иногда казались почти черными»[1480].

Впрочем, и на новом месте болезнь не оставляла Кропоткина. Зимой 1908 года ему снова становится хуже. «Я все еще не выхожу из дома. Сижу часа 2–3 в кресле, пишу, читаю, но очень слаб, – рассказывает он 29 января в письме к Марии Гольдсмит. – Осмотрел меня специалист. Эмфизема в обоих легких внизу. Зиму оставаться в Англии безусловно нельзя будет. В этот раз на волос избег бронхо-пневмонии. Иначе – бодро смотрю вперед, на свои работы»[1481]

.

* * *

Петр Алексеевич продолжал, несмотря ни на что, трудиться над книгами и статьями. Правда, ему пришлось жить и работать в спальне, лишь иногда выбираясь в библиотеку дома для поиска нужных книг. Вначале Кропоткин поехал на лечение в Борнмут, но там оказалось холодно, и медики советовали ему отправиться на юг. В апреле Петр Алексеевич после долгого сопротивления наконец последовал этим настояниям. Живший в Асконе близ Локарно в Швейцарии немецкий врач, специалист по легочным заболеваниям Рафаэль Фридеберг (1863–1940), «анархо-социалист» по убеждениям, горячий сторонник синдикализма и тактики всеобщей стачки, пригласил его к себе на лечение. Кропоткин поселился на итальянской стороне, близ маленького городка Каннобио, «совершенно очаровательного местечка в 80 метрах над берегом красивейшего озера» Лаго-Маджоре[1482]. В нем сохранились средневековые здания, старинные узкие улочки, роскошные дворцы и барочные церкви.