Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Но, как говорил Чернышевский, «Что делать?». Нужно, чтобы революция «продолжалась во всех возможных ее видах» и «сильнее и сильнее давала себя чувствовать власть имущим»[1493]. А как это сделать? Не допускать любые попытки отнять завоевания революции. Теми методами, которые были опробованы в 1905 году: «Нужно, чтобы на каждый акт насилия со стороны всех власть имеющих немедленно давался революционный отпор во всех возможных видах, смотря по характеру насилия, темпераменту личности и т. д., – но всегда, насколько возможно, массовый отпор. Нужно, чтобы всегда выступала основная черта всякого революционного брожения: обида, нанесенная одному, нанесена всем»

[1494]. При этом ответственность за «обиды» Кропоткин возлагал на руководителей, а не на рядовых подчиненных: «…за обидчика полицейского, урядника, нарядчика или стражника – должны отвечать несравненно больше, чем исполнители, их начальники. От них идет науськивание и зверства»[1495]. Эта логика сработала в феврале 1917 года, когда революционеры и рабочие не стреляли в рядовых солдат и казаков, а агитировали их перейти на свою сторону. Нападение на всех сразу сплачивает, а разделение, которое предлагал Кропоткин, давало исполнителям репрессий и притеснений шанс на прощение и безопасность. И анархисты, полагал Кропоткин, в этой ситуации должны быть не героями-одиночками с браунингами и бомбами, а организаторами и агитаторами «среди народных масс, в городах и деревнях»[1496]

.

В июле 1909 года вышел в свет второй номер журнала; в нем были опубликованы статьи Кропоткина «Наши задачи» и «Анархизм и его приемы борьбы». Поражение революции, массовые аресты революционеров, разгром революционных партий и организаций на территории России, казни и отправка на каторгу участников восстаний – все это было реальностью того времени. В таких условиях Петр Алексеевич призвал объединиться анархистов, «понимающих, что революции вообще, а тем более анархические движения, могут совершаться только народными массами, среди которых распространяются анархо-коммунистические воззрения. Людьми, проникнутыми этими воззрениями»[1497]. Анархистам, стоящим на этой позиции, он предлагал создавать небольшие группы из двух – десяти человек в городах и деревнях. Их целью было завоевать авторитет среди рабочих и крестьян в своей местности, чтобы затем «внести революционную мысль в волнующиеся массы», чтобы во время следующей революции вдохновлять их на воплощение в жизнь анархистских идей

[1498]. В условиях, когда полицейские провокаторы внедрялись в организации революционеров, единственным средством защиты от них, считал Кропоткин, остается отказ от руководящих структур (комитетов) и создание небольших кружков, состоящих из людей, хорошо знающих друг друга[1499].

После выхода второго номера издание прекратилось. Судя по письмам самого Кропоткина, это произошло из-за отсутствия средств[1500]

.

* * *

В последующие годы Кропоткин повторял поездки в Швейцарию. С декабря 1908 года до мая 1909 года он жил на «Красной вилле» («Вилла Росса») в Локарно, продолжая лечение у Фридеберга. Необходимые для работы книги пересылались ему в ящиках из Лондона. Старое постановление о высылке Петра Алексеевича из Швейцарии отменено не было, к нему явился для проверки полицейский комиссар. Дело оставили без последствий, вероятно, благодаря усилиям Гильома. В свободное время пациент общается со старыми друзьями и посещает виллу «Бароната», где когда-то жил Бакунин; к нему снова наведывается Бертони[1501]. Вместе с британским социалистом Чарльзом Роули (1839–1933), почитателем творчества Уильяма Морриса, Кропоткин ездит на озеро Комо.

13 октября по приговору военного суда был расстрелян Франсиско Феррер (1859–1909) – тот самый всемирно известный педагог-анархист, создававший в Испании свободные школы. Его обвинили в организации восстания призывников в Барселоне, не желавших отправляться на колониальную войну в Марокко. Те события переросли в массовое восстание рабочих, получившее название «Трагическая неделя». Вина Феррера не была доказана, на тот момент он вообще отсутствовал в Барселоне. Тем не менее он был слишком заметной фигурой среди противников испанской монархии. Ряд высших чиновников и представители церкви фактически использовали восстание как повод для расправы над Феррером. Кропоткин был шокирован этой новостью; он тут же сел за стол и написал воззвание. «Они знали, что барселонские рабочие восстали против владычества КАПИТАЛИСТОВ, начавших войну в Марокко, ВОЕННЫХ, желавших этой войны ради грабежа, и ПОПОВ, решивших раздавить всякую свободную мысль в Испании», – выводила его рука. «Суеверие государства и суеверие религиозное – вот что разрушал Феррер. НЕ У ВЗРОСЛЫХ ТОЛЬКО, А С ДЕТСКОГО ВОЗРАСТА», – продолжал Кропоткин. Текст завершался призывом: «Пусть каждый из нас будет таким же глубоким борцом против суеверия и против государства. И – ДА ЗДРАВСТВУЕТ АНАРХИЯ!»[1502]