Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Брожение стало перерастать в открытый конфликт начиная с конца января 1921 г. 24 января на профсоюзной конференции строителей докладчика, увлекшегося описанием победы над царскими генералами, прервали криками: «Не их мы победили, а самих себя», «Мы не доросли до коммунизма», «Что дали нам коммунисты»[1019]. Другая профсоюзная конференция – металлистов, прошедшая в начале февраля, сохранила этот зачин. Даже побывавший здесь член ЦК РКП(б) А. Шляпников, обычно любивший поговорить о «рабочих доблестях», не удержался и заявил, что «не узнает питерских металлистов»[1020]. Правда, зачитанный здесь наказ одной из мастерских Балтийского завода о свободе проезда никто не поддержал, но «обывательское брюзжание» стало приметой этого собрания

[1021]. Наиболее неспокойный завод – Балтийский. 8 февраля тут трудилось лишь 25 % рабочих[1022]. И в последующие дни приходили не все – примерно половина[1023]

от общего числа занятых. Председателю Петрогубпрофсовета Н.М. Анцеловичу удалось уговорить рабочих прекратить «волынку» с 11 февраля. Согласие, правда, дополнили обширной резолюцией из 12 пунктов. Там было написано и о бане, и о мыле, и о дровах, но первым в списке числилось требование о перевыборах Петросовета[1024]. Не ограничивается, как прежде, выкриками и собрание рабочих и служащих на «Арсенале» 11 февраля. Здесь принимается подробная, кем-то тщательно подготовленная резолюция из 10 пунктов, которая уже имеет своеобразный оттенок «перехода» – от экономики к политике. Прямых выпадов против власти нет, но есть характерные требования свободы слова и печати, ревизии государственных органов, отмены привилегий членов РКП[1025]. «Все это недовольство ни в коем случае не является недовольством пролетарской властью – никаких политических лозунгов, никаких политических требований рабочие не выставляют, – уверяет спустя несколько дней с трибуны губернского съезда профсоюзов Н. Анцелович

[1026], – но многие чувствуют приближение грозы. Газеты ни слова пока не проронили о начавшемся движении, но уже заполнились статьями, осуждающими любые стачки и «подстрекателей»-социалистов[1027].

14 февраля на заводе Лесснер принимается и первая собственно политическая резолюция. Ее предложил меньшевик Каменский, немедленно после этого арестованный[1028]

. Документ содержал следующие основные требования: перевыборы Советов на основе тайного, прямого, равного и всеобщего голосования, свобода торговли и труда, «раскрепощение личности», отмена «ответственных» пайков, снятие заградительных отрядов, создание независимых организаций и партий[1029]. Резолюция Каменского – это, конечно, «верхний», партийный синтез массовых ожиданий зимы 1921 года. Однако если сравнить ее с более ранними решениями балтийцев и арсенальцев, мы обнаружим скорее эволюцию, чем разрыв. Политические лозунги тут, правда, отшлифованы, «очищены», получили даже некоторую систематичность – но не стали более радикальными. Едва ли это маскировка: автор точно улавливает «низовые» настроения, в его резолюции есть многое из того, о чем говорили и чего желали широкие массы петроградских рабочих. Заметная умеренность чисто политических проектов – это скорее индикатор подлинного самочувствия общества, которое уже не было склонно откликаться ни на Учредительное собрание (мы его почти не встретим среди рабочих требований в эти дни), ни на откровенный антибольшевизм. Последний, правда, существовал, но в своеобразной «бытовой» форме. Вместе с тем большевизм не отвергался принципиально, политически. Лозунг «Советы без коммунистов» – позднейшая идеологическая и историографическая конструкция; о выдвижении его в феврале из достоверных источников ничего не известно. Люди ищут правды – но не мыслят ее уже вне традиционных государственных институтов. Неразумным является для них не советское учреждение, а искажение его начал.

Примечательна в этой связи механика распространения резолюции Каменского. 15 февраля аналогичное постановление принимают рабочие завода «Нобель». Оно было предложено меньшевиком Кузяковым, который просто воспользовался лесснеровским образцом, лишь чуть расширив его. Одобренная двумя крупнейшими заводами, эта резолюция оценивалась как наиболее авторитетная. Она начала кочевать по предприятиям, обрастая на своем пути новыми добавлениями, и вскоре уже насчитывала 19 пунктов[1030]. Часть добавлений касалась экономических вопросов, однако остов резолюции остался прежним. Таким образом, эффект политизации здесь достигался не путем собственно обсуждения политических требований, а посредством механического присоединения к ним. Зачастую детально дискутировались и особо подчеркивались дополнения к резолюции, а не сама она в целом.

Параллельно движению лесснеровской резолюции принимается близкое ей по духу постановление на Кабельном заводе.